Шутник

«Ты не веришь, Владик, потому, что боишься, — писал покойный одноклассник, — Боишься признаться: все твои мечты и планы заброшены в дальний угол, как ненужный хлам, а вся твоя жизнь скукожилась до размеров мелких политических разборок и вечно голодного Кота. Это вообще не жизнь, а так — четверть жизни, одна десятая жизни. Ни работы, ни любви! Ничего у тебя нет! И не будет! Что там впереди? Еще три десятка предвыборных кампаний? Выпуск сборника «Золотая сотня кандидатских спитчей»? Вечера перед телевизором в обнимку с котом? И бесконечный самообман, мол, не смог потому, что жизнь, сука, не справедливая.

Пойми Владик, главное условие счастья — это полная реализация заложенных в тебя способностей. Вот сколько отмерено, столько и нужно использовать. На сто процентов. Дано писать — пиши. Сочиняй книги, отправляй их в издательства, договаривайся о публикации. Умеешь петь — пой. Записывай диски, дари их друзьям. Рисуешь — рисуй. Создавай картины, устраивай выставки. Способен по-настоящему любить — беги за своей женщиной на край света, будь с ней, не отпускай от себя… Живи, Влад. Пока есть время, живи! Помни, жизнь — это проект. Твой проект. Его можно придумать, спланировать, поставить цели и переть к ним с упорством взбешенного носорога. Только не обманывай себя пустышками. Не подменяй суть фантомами…»

Горло свела внезапная судорога. Влад попытался сглотнуть и не мог. Дышать стало трудно, перед глазами поплыли замысловатые фигуры, подсвеченные желтым сиянием. Каждое слово короткой проповеди с того света падало разъедающей кислотой в старую рану. Все, что долгие годы висело окуклившимся воспалением, обернулось бурным нарывом. Влад встал, подошел к грязному окну, потянул пластиковую ручку и резко распахнул раму. В душную квартиру ворвался Город. Обдал Влада своим пыльным дыханьем, слегка ослабив узел, стягивавший горло и грудь. Стало легче.

— Эй, вы чего? — пискнул за спиной Перепутько, — Вам плохо?

— Нет, — ответил Влад не оборачиваясь. — Мне хорошо…

Он вернулся к компьютеру и открыл следующее письмо.

«Для каждого проекта нужны ресурсы, — продолжал Лева начатую мысль. — Например, деньги. Считай эту видеозапись моим подарком. Не важно, как она ко мне попала — это вышло совершенно случайно. Думаю, тебе не нужно объяснять, сколько стоит такое кино. Мне все равно, какой из сторон ты его предложишь. Скажу лишь, что Седой заслуживает хорошей порки. Бывай».

Еще минут пять Влад неподвижно сидел перед монитором, пытаясь собрать расползавшиеся мысли. Нужно ли ему объяснять, сколько стоит эта запись? Запись, которая при правильном использовании навсегда поставит крест на политической карьере Седого? Да, срок давности по изнасилованию уже прошел, но для избирателей это не имеет никакого значения. А для его высокопоставленного зятя и подавно. «Нет, Сева, это не просто способ завалить тебя на пути в кресло депутата областной Думы, это возможность закатать в бетон всю твою строительную империю, — со злорадством подумал Влад, — Так сколько ты за нее отвалишь? Сейчас — штук тридцать евро, а за две недели до голосования, в разгар предвыборного безумия, маму родную продашь. Вот только что для тебя проще? Заплатить деньги и каждый день ждать, когда рванет эта мина, или закопать нас с Алиской в каком-нибудь сельском овраге?»

Влад достал телефон и набрал номер Швебельмана.