Шведская семья Ивановых

Настя взглянула на Валю – лицо его было бледным, измученным. Но дышал он во сне глубоко и ровно. На всякий случай нащупала пульс – да, вроде нормальный…

– Ой, мы с Олькой так сильно испугались, мам! – услышала за спиной Полькин голос. – Пришли домой, а папе плохо, и тебя рядом нет! Чем это от тебя пахнет, мам? Ты что, водку пила?

Саша хмыкнул, сворачивая свое хозяйство, глянул насмешливо на Польку. Потом произнес тихо:

– Родители иногда могут и водки выпить, им разрешается… Жизнь у них такая, понимаешь? Иногда и выпивки требует… Стало быть, это ваш папа, да? Что ж, тогда понятно, отчего мамка так всполошилась…

– Пойдем, я тебя провожу, Саш… – Настя устало улыбнулась. – И спасибо тебе, что приехал вовремя.

– Да ладно! Я ж говорю – ничего серьезного не было. А вот интересно, Насть…

– Саш! Давай без лишних вопросов, а?

– Понял. Не будет лишних вопросов. Бывай, Насть.

– Пока…

Проводив Сашу, она вернулась в гостиную, долго смотрела на Валю, думала о чем-то своем. Потом протянула руку, нежно огладила его ладонь и сама удивилась этому своему жесту…

Потом, уже ночью, вдруг проснулась, долго глядела в темноту, ощущая странную тревогу внутри. Никита спокойно спал на своей половине кровати, повернувшись к ней спиной. Встала, на цыпочках вышла из спальни…

Валя лежал с открытыми глазами, чуть приподнялся в подушках ей навстречу:

– Ты почему не спишь, Насть? Устала ведь за день…

– Можно я с тобой посижу? А ты почему не спишь?

– Да так… Думаю, что мне делать.

– И что ты надумал, Валь?

– Мне кажется, я уже совсем поправился, вот что. И мне пора уходить. Сколько можно тебя мучить, правда? Ты думаешь, я не вижу, что в твоей семье происходит?

– Ну куда ты уйдешь, Валь, что ты? Вон какой приступ был… Ты слабый еще, что ты…

– Ничего, ничего… Я к сестре во Владивосток уеду.

– Да она ж троюродная… Да и семья у нее!

– Ну, могу и квартиру снять, ничего… Вон сколько у тебя из-за меня неприятностей… Я уйду, правда. Когда уйду, тогда и скажешь всю правду Никите, ладно? И девочкам тоже… Без меня…

– Валя, перестань! Никуда ты не уйдешь, понял? Нельзя тебе… Это я как врач говорю – ты еще слишком слаб… Ты лучше спи, Валь. И я пойду спать. Завтра у меня трудный день.

* * *

Предстоящий день действительно обещал быть трудным, но эта ночь оказалась еще труднее.

Вернувшись в спальню, Настя тихо прилегла рядом с Никитой и будто провалилась в темную невесомость. И вдруг выплыла из нее… Выплыла прямо в гостиную, будто материализовалась в ней нечаянно. И увидела, как спит на своем диване Валя, а Никита сидит в кресле, смотрит на него пристально. А в другом кресле… В другом кресле Лара сидит! И тоже смотрит на Валю… И так захотелось оттолкнуться от этого видения, уплыть обратно в спасительную невесомость! И все не получалось никак, будто она застыла на месте. Хотела сделать шаг, но ноги намертво приросли к полу, и руки не двигались, повисли вдоль тела безжизненно. И еще… Никита и Лара не замечают ее присутствия в гостиной, будто она бесплотная тень. Или делают вид, что не замечают?

Хотела что-то им сказать, но тоже не получилось. Вместо слов – пугающая немота. Потому что очень спросить хочется – что здесь делает Лара, в нашем с тобой доме? Как она посмела прийти сюда?

Но вот Никита медленно повернул голову, глянул на нее, улыбнулся. Потом так же медленно поднял руку, махнул приветливо – иди к нам, иди… И она наконец спросила у него удивленно, показывая глазами на Лару:

– Зачем она здесь, Никита? Что она делает в нашем доме?

Голос был гулким и странным, будто отдавался эхом по гостиной. И у Никиты тоже был такой голос, шел к ней плавными волнами:

– А он здесь зачем?

И указал кивком на Валю. И продолжил тихо:

– Валя твой… Что он здесь делает, по-твоему?

– Но ты же знаешь… Он болен… Ему идти некуда…

– А может, Лара тоже больна?

– Чем она больна, Никит?

– Любовью ко мне больна… Да она просто не может без меня жить, понимаешь?

Никита запрокинул голову и рассмеялся раскатисто, и отчего-то было ужасно неприятно смотреть, как он смеется. Хотелось убежать, улететь, уплыть… И даже сделала попытку оторваться от пола, но опять не получилось ничего! А Никита, глядя на ее бесплодные попытки, торопливо продолжил:

– Я решил, что теперь мы будем жить одной семьей, все вместе! Я, ты, Лара и Валя… А почему нет? Разве ты не этого хотела, скажи?

– Зачем… Зачем ты мне все это говоришь, Никита? Ведь это ужасно, что ты мне сейчас говоришь…

– А зачем ты мне лжешь, Настя? Ведь ты обманываешь меня, правда? По-моему, твоя ложь еще ужаснее, ты не находишь?

– Нет, нет… Я тебе не лгу… Я просто не говорю тебе всей правды…

– А разве это не одно и то же?

– Нет… Нет…

– А по-моему, сокрытие правды ничем не отличается от лжи. Так что не надо осуждать ни меня, ни Лару, Настенька. Да ты не переживай, милая, мы все вчетвером прекрасно поладим… У нас будет чудесная семья, вот увидишь! Все будут довольны и счастливы…

Он снова запрокинул голову, снова рассмеялся раскатисто. А она затрепыхалась в ужасе, отводя глаза от Лары, которая смотрела на нее с улыбкой. Надо бежать от этой улыбки, бежать… Сделать последнее усилие и бежать…