Шведские спички

На­ча­ло ве­ло­го­нок «Тур де Франс» объ­е­ди­ни­ло ин­те­ре­сы всех ме­ст­ных жи­те­лей, на ули­це Ла­ба толь­ко об этом и тол­ко­ва­ли. Муж­чи­ны про­гу­ли­ва­лись с га­зе­та­ми, раз­вер­ну­ты­ми на спор­тив­ной стра­ни­це — там мож­но бы­ло ли­це­зреть пред­по­ла­гае­мо­го чем­пио­на Ан­д­ре Ле­дю­ка. Всю­ду по го­ро­ду бы­ли рас­клее­ны афи­ши с фо­то­гра­фия­ми схо­жих с ка­ки­ми-то боль­ши­ми на­се­ко­мы­ми спорт­сме­нов, во всю на­жи­маю­щих на пе­да­ли. Кро­ме то­го, це­лые ка­ра­ва­ны рек­лам­ных ма­шин разъ­ез­жа­ли по ули­цам и на хо­ду раз­бра­сы­ва­ли ли­ст­ки с со­об­ще­ни­ем обо всех го­ро­дах-эта­пах на пу­ти к Ва­ви­ло­ну ве­ло­си­пед­но­го спор­та. В ка­фе и пив­ных ви­се­ли чер­ные дос­ки, и на них от­ме­ча­лось ме­лом, кто идет впе­ре­ди на дис­тан­ци­ях и по гон­ке в це­лом, ука­зы­вал­ся ки­ло­мет­раж про­бе­гов и вре­мя от­ста­ва­ния от жел­тых ма­ек (то есть от ве­ду­щих спорт­сме­нов), и лю­ди, рас­смат­ри­вая эти циф­ры, не­скон­чае­мо спо­ри­ли. Как буд­то бы вся Фран­ция в эти ча­сы про­пи­та­лась жир­ным за­па­хом сма­зоч­ных ма­сел, под­тал­ки­ва­ла ве­ло­си­пе­ды сво­их из­люб­лен­ных чем­пио­нов, пои­ла и кор­ми­ла их на хо­ду.

— А у ме­ня, — ска­зал Бу­гра, — про­стрел в по­яс­ни­це, и при­том без вся­ких под­ви­гов на спор­тив­ной до­рож­ке. Да еще в раз­гар ле­та — что мо­жет быть глу­пей!

Ока­за­лось, что Бу­гра вы­звал­ся ко­му-то по­мочь и по­нес на пя­тый этаж слиш­ком тя­же­лый груз. По­сле это­го он во вре­мя ходь­бы то и де­ло с про­кля­ти­ем хва­тал­ся за по­яс­ни­цу. Оли­вье по­за­бо­тил­ся о ста­ри­ке: сде­лал ему гор­чич­ни­ки, об­мо­тал по­яс­ни­цу тол­стым сло­ем крас­ной фла­не­ли, при­чем Бу­гра вер­тел­ся как ал­жир­ский до­зор­ный стре­лок, что­бы фла­нель плот­нее об­ви­лась во­круг его те­ла.

Чтоб воз­на­гра­дить се­бя за вы­ну­ж­ден­ное без­дей­ст­вие, он го­то­вил гус­той суп в ги­гант­ских ка­ст­рю­лях, в ко­то­рые за­кла­ды­вал, как он сам вы­ра­жал­ся, «все, что тре­бу­ет­ся брю­ху!» — до­б­рую пор­цию кос­тей, по­да­рен­ных ему мяс­ни­ком, кор­ки хле­ба, ово­щи и лап­шу. За­тем на­ли­вал се­бе пол­ную мис­ку, кро­шил ту­да еще хле­ба, под­ли­вал крас­но­го вин­ца, и по­лу­ча­лось что-то по­хо­жее на по­хлеб­ку шаб­ро, ко­то­рую го­то­вят на юге Фран­ции. Бу­гра ел, чав­кая и креп­ко за­жав в ру­ке лож­ку.

За вре­мя бо­лез­ни он нау­чил Оли­вье иг­рать в кар­ты, пре­ж­де все­го в бе­лот, где стар­ший ва­лет и ко­зыр­ная де­вят­ка со­став­ля­ют вме­сте че­тыр­на­дцать оч­ков. За­са­лен­ны­ми и за­гнув­ши­ми­ся на уг­лах кар­та­ми оба азарт­но сту­ча­ли по игор­но­му сто­ли­ку — по­дар­ку фир­мы «Дю­бон­не, апе­ри­тив на хин­ных кор­ках» — и са­мым тща­тель­ным об­ра­зом от­ме­ча­ли оч­ки на школь­ной гри­фель­ной до­щеч­ке из па­пье-ма­ше с на­не­сен­ны­ми на ней крас­ны­ми ли­ния­ми.

Как-то раз оче­ред­ная пар­тия бы­ла пре­рва­на ха­рак­тер­ным сиг­на­лом по­ли­цей­ской ма­ши­ны, ос­та­но­вив­шей­ся на ули­це Баш­ле, вслед за чем раз­дал­ся шум го­ло­сов. Ста­рик и ре­бе­нок под­бе­жа­ли к ок­ну и уви­де­ли у до­ма но­мер 77 двух по­ли­цей­ских, при­ка­зы­ваю­щих про­хо­жим ра­зой­тись. Оли­вье без вся­ких ви­ди­мых при­чин ис­пу­гал­ся, как буд­то при­шли за ним. Он вспом­нил еще раз о по­жа­ре и по­смот­рел на Бу­гра, ко­то­рый ска­зал:

— Ус­по­кой­ся, тут нет ни­че­го серь­ез­но­го!

Про­шло не­сколь­ко ми­нут, и они уви­де­ли Ма­ка, Кра­сав­чи­ка Ма­ка, ко­то­ро­го под­тал­ки­ва­ли сза­ди по­ли­цей­ские. Он был бле­ден, ско­ван на­руч­ни­ка­ми, но все же одет в свой на­ряд­ный свет­лый кос­тюм и мяг­кую шля­пу. Мак за­мет­но ста­рал­ся храб­рить­ся и да­же иро­ни­че­ски улы­бал­ся.

— Ведь это Мак… — ска­зал Оли­вье. — Его аре­сто­ва­ли.

До то­го как вой­ти в по­ли­цей­ский фур­гон, Мак под­нял ско­ван­ные ру­ки над го­ло­вой и при­вет­ст­во­вал со­брав­ших­ся жес­том бок­се­ра, тор­же­ст­вую­ще­го по­бе­ду. Он с дос­то­ин­ст­вом по­кло­нил­ся и по­пы­тал­ся про­пус­тить впе­ред по­ли­цей­ских, слов­но же­лая ска­зать: «По­сле вас…» — но они его гру­бо толк­ну­ли, и Мак ис­чез в глу­би­не чер­ной ма­ши­ны, ко­то­рая тот­час тро­ну­лась.

Во­про­шаю­щий взгляд боль­ших зе­ле­ных глаз Оли­вье об­ра­тил­ся к Бу­гра. Маль­чик не слиш­ком лю­бил Ма­ка, но эта сце­на, длив­шая­ся не­сколь­ко ми­нут, по­тряс­ла его. Бу­гра зло рас­швы­ри­вал но­га­ми пред­ме­ты, ле­жав­шие во­круг, по­вто­ряя: «Ка­кой ду­рак, что за ду­рак…»

Ста­рик сел, на­чал сно­ва та­со­вать кар­ты, но ру­ки его тряс­лись. То­гда он на­лил ста­кан ви­на, вы­пил его и ска­зал ре­бен­ку:

— Ви­дишь, к че­му ве­дут все эти де­лиш­ки, — к стыч­ке с по­ли­ци­ей…

Он разъ­яс­нил маль­чи­ку, что речь шла, долж­но быть, о кра­же со взло­мом — в та­ких де­лах Мак был «спе­циа­ли­стом».

— Зна­чит, в тот ве­чер, Бу­гра…

— Да, ко­неч­но… Он ждал под­мо­ги. А ты ви­дишь сам, к че­му это ве­дет. Вот ду­рак-то! Чтоб так вез­ло, и вдруг влип­нуть… По мень­шей ме­ре два го­да по­лу­чит…

— Тюрь­мы?

— Ну да, и это толь­ко в том слу­чае, ес­ли раз­до­бу­дет хо­ро­ше­го ад­во­ка­та.