Шведский стол

– В одной книжке, которую я читала в детстве, было написано, что насчет «цели» – это либо к попам, либо к очень юным комсомолкам, – сердито ответила Карина.

– Карина Андреевна, – терпеливо произнес Виктор, – я имею в виду, с какой целью вы собираетесь следить за мужем? Вы хотите его вернуть? Вы хотите обезвредить соперницу? Или собрать улики, которые помогут вам при разводе?

– Не знаю, – ответила Карина, капитулируя. Маскируя Каринины слезы, с неба услужливо закапал дождь.

– Дело в том, что если вам нужно просто удовлетворить свое любопытство, если у вас нет необходимости собирать доказательства класса А… То с учетом того, что моя работа практически не будет связана ни с каким риском, я смог бы предложить вам минимальный тариф.

– А минимальный это сколько?

– Минимальный – это всего двести пятьдесят долларов в день. Уверяю вас, ни одного приличного специалиста вы за эти деньги не отыщите.

– А что я за них получу? – поинтересовалась Карина, почему-то вспомнив, как на рынке в Египте они с Владом выторговывали у веселого араба паранджу.

– За эти деньги вы получите напечатанный на компьютере подробный отчет обо всех встречах и перемещениях клиента, плюс несколько подтверждающих фотографий. Разумеется, всякие накрутки, вроде записи разговоров, оплачиваются отдельно. Живой треп стоит дороже телефонного. Но объем дополнительных операций, как правило, определяется после двух дней общей наружки. Если в этом в принципе возникает необходимость.

– То есть получается, что за два дня «общей», как вы говорите, «наружки» я должна заплатить вам пятьсот долларов! – подытожила Карина.

– Получается, что так, – согласился Виктор.

– Я подумаю. – Карина встала и, не прощаясь, направилась в сторону универсама, вспомнив, что страдания страданиями, но едой запастись надо.

– Подумайте, Карина Андреевна! Подумайте! – бросил ей вслед сыщик. – Я буду ждать вашего звонка.

«Да уж, пустяк – всего-то полтыщи долларов!» – подумала Карина, вернувшись домой. Деньги как таковые ее никогда не интересовали, с деньгами у нее всегда все складывалось как-то само собой. По крайней мере, до недавнего времени. А как будет теперь? На одни гонорары за ее статьи, разумеется, нельзя будет существовать как прежде. В принципе, она может давать уроки английского или французского – Карина владела обоими вполне прилично. Но этого все равно будет недостаточно…

У нее осталась кредитная карточка Влада, и она расплатилась ею в магазине. «Он, наверное, скоро закроет кредитку, подумала Карина. – Так, может, стоит оплатить по ней детектива? Понаблюдать за Владом за его же счет!» Она чувствовала себя ужасно кровожадной.

«Хотя чего, собственно, я добьюсь, если буду «все» знать? – Кровожадность неожиданно начала линять куда-то в грусть. – И потом, что конкретно может означать это самое «все»? Что у него роман с этой занудой? Мне станет легче, если я буду твердо знать, что она по утрам варит кофе и тащит чашку ему в постель? А он млеет оттого, что его так куртуазно обслуживают… Тоже мне – Цезарь с Клеопатрой!..»

Карина вспомнила одноклассника Женьку, который от любви к ней в восьмом классе всерьез намеревался застрелиться. Из отцовского охотничьего ружья. Он тогда вынес завернутое в детское одеяло оружие во двор, потрясал им в воздухе, как повстанец, и требовал у Карины взаимности. Соседи вызвали милицию, их обоих погрузили в зарешеченную машину и увезли в отделение. Туда же своим ходом примчались родители. В целом, история довольно быстро перекочевала из трагики в комику, так как выяснилось, что ружье было не заряжено, и патроны хранились отдельно. Рослого взрослого Женьку отец тем не менее принародно выпорол. Каринины же родители во время публичных разбирательств больше молчали и делали страшные глаза, а потом дома на кухне громко смеялись и говорили что, кажется, вырастили Клеопатру…

От этих воспоминаний Карине стало немного легче. Она импульсивно набрала Женькин телефон. Его цифры сидели в памяти на маленьком, но прочном крючке где-то по соседству с совершенно ненужной во взрослой жизни формулой площади круга или каким-нибудь правилом буравчика.

После пятого гудка ответил сонный женский голос. Пока Карина соображала, стоит ли ей называться одноклассницей и спрашивать Женьку в двенадцатом часу ночи, где-то рядом со вторым вялым «алло» заплакал ребенок. Приподнявшееся было настроение снова стремительно рухнуло.

Карина попыталась читать, но слова не складывались в предложения. За окном предостерегающе звучал тамтам дождя и время от времени по-поросячьи визжали тормоза полуночных автомобилей.