Шведский стол

«Им же, наверное, неудобно писать на коленях», – подумал Юхан где-то в начале третьего часа выступления, когда окончательно освоился в роли лектора и прекратил во время перевода мысленно ощупывать начало своей следующей фразы. В Швеции на подобных мероприятиях вообще никто ничего не пишет – каждому участнику выдается папка с предварительно подобранным реферативным материалом. Юхан подготовил такую информационную памятку и для российского семинара, а в департаменте природоохраны ее даже перевели на русский и отправили в Петербург по факсу. Но Наталья Леонидовна сказала, что у нее возникли сложности с копировальной техникой, и поэтому материалы передадут участникам позже, после конференции. Юхан своевременно сообщил об этом слушательницам, но они все равно конспектировали каждое его слово. Даже то, что ему самому казалось совершенно неважным, например, цвета школьных контейнеров для мусора: зеленый – для пищевых отходов, желтый – для бумаги, красный – для батареек и прочих опасных вещей… Ведь главное для педагога – понять, что детей нужно с самого младшего возраста учить потреблять эффективно и следить за тем, что происходит с отходами потребления! А цвета мусоросборников при этом не имеют никакого значения!

Но вообще, ощущение оттого, что шестьдесят человек сидят и скрупулезно записывают его текст, действовало на Юхана как-то противоречиво. С одной стороны, это его раздражало – это же было признаком старой, изжившей себя педагогики учительского диктата, против которой он всегда так энергично выступал! Учителя нового поколения давно признали, что задача школы заключается не в том, чтобы транслировать детям фактические знания. Информационное поле за последние десятилетия стало таким обширным, что научить всему просто невозможно. Кроме того, человечество начинает осознавать, что истины, долгое время казавшиеся абсолютными, на самом деле не так уж безупречны. Поэтому молодым не нужно оглядываться на авторитеты, они не должны сидеть и под диктовку записывать отцовские догмы. Гораздо важнее, чтобы они, выслушав отцов, попытались определить собственное отношение к опыту старших. Но если ученик, слушая учителя, пишет, то на анализ собственного мнения у него уже не хватает физических возможностей…

Юхан твердо верил в школу свободной мысли. Но высокоскоростная сосредоточенность, с которой русские женщины записывали его слова, доставляла ему некое слегка щекотное удовольствие. В самом начале лекции он предупредил участниц, что они могут в любой момент перебивать его вопросами, и был действительно готов к тому, что время от времени ему придется давать какие-нибудь дополнительные объяснения, но женщины, казалось, видели свою задачу в том, чтобы увековечить на бумаге как можно больше, по возможности, все, что произносил лектор… Юхану Стенмарку это нравилось. Несмотря на то, что это противоречило демократической педагогике, которой он посвятил свою жизнь…

В конце мероприятия Юхан настоял на «диалоге со слушателями», предложив публике задать вопросы или просто высказать свое мнение. Во-первых, ему на самом деле было интересно, как русские восприняли материал. А во-вторых, он уже рассказал все, что хотел – на перевод ушло меньше времени, чем предполагалось при подготовке. После объявления «диалога» повисла пауза, но Юхан молчал и приглашающе улыбался. Наталья Леонидовна отправила в зал из президиума требовательный и немного гневный взгляд. В конце концов молодая симпатичная девушка, явно преодолевая робость, поднялась и спросила, во всех ли школах Швеции отказались от традиционных парт и используют круглые столы, за которыми все дети сидят лицом друг к другу – ну как на фотографиях, которые им показывал господин Стенмарк. Юхан ответил, что кое-где еще сохранилась старая меблировка, но заверил, что в стране «делается все для создания демократичных и комфортных условий обучения».

– Еще вопросы, комментарии, – призывно воскликнул Юхан по-шведски, потом выбросил вперед руки и добавил по-русски: – Пашалуста! – Публика умиленно заулыбалась, а пожилая женщина с красиво, как в довоенном кино уложенными седыми волосами, не вставая с места, спросила:

– А сколько у вас в стране получает педагог с сорокапятилетним стажем?

– Да и вообще, сколько учитель получает? – негромко повторили сразу несколько голосов. Наталья Леонидовна посмотрела на коллег очень сердито, покачала головой, но погасить в глазах собственный интерес к заданному вопросу не смогла.

Юхан же немного растерялся. Он не привык к тому, чтобы публично рассуждать о зарплате. Но если попытаться подумать обобщенно, то, пожалуй, можно сказать, что труд шведского учителя оплачивается незаслуженно низко.