Сибирь и каторга. Часть первая

Замечательно, что предки нынешних сибиряков, первые пришельцы русские, казаки, воровали себе жен в России, оправдывались дозволением царя Грозного, выраженным в грамоте атаману Кольцу, подписанной дьяком Андреевым. На эту грамоту ссылались сибиряки в 1622 г., когда патриарх Филарет вознамерился прекратить зло и послал тобольскому архиерею Киприану обличительную грамоту. Филарет приказал выслать в Москву эту грамоту, как несовместную с уставами православной церкви, и поставляет на вид: 1) "что в Сибири не носят крестов, не хранят постов, живут с некрещеными женами, кумами и свояченицами, при отъезде закладывают их на срок и, не имея чем выкупить, женятся на других; 2) что духовные венчают без оглашения и потворствуют воеводам, которые краденных в России девиц продают в замужество и заставляют при себе их венчать. Монахини уходят из обители и живут в мире". В 1637 году прислано было в Тобольск 500 семей и 150 девиц, для женитьбы казаков, из Вологды, Тотьмы, Устюга и Сольвычегодска. В 1728 году сибиряки начали жен уже покупать; так, в этом году делается известным, что русские березовцы покупали у остяков девочек и платили за семилетнюю остячку 20 коп. медью. Покупали они и мальчиков, которые, того же возраста, стоили 25 копеек.

Пособия, выдаваемые поселенцам и их женам (по 766 ст. уст. о ссыл.) для поощрения к семейной жизни и "для улучшения домообзаводства", не достигают своего назначения. Деньги иногда выдаются совершенно бездомным, живущим на золотых приисках или в чужих домах. Надзора за правильным употреблением денег никакого нет. Деньги выдают исправники, которым нет физической возможности наблюдать за тем, куда истрачены они, даже и волостные правления не поставлены ими в подобные обязательства надзора. Волостные правления знают от экспедиции о ссыльных, что деньги назначены к выдаче такому-то, а когда и сколько получит он их — правлениям неизвестно. Смотрители поселенцев не знали даже и того, кому, когда, сколько назначено пособия, и сами губернские правления, сообщая в казенные палаты о выдаче денег, не имели сведений ни о времени, ни о количестве выданного. Само собою разумеется, что и деньги эти, переходя из рук в руки, значительно сокращаются, мельчают и доходят по принадлежности в уменьшенном размере (волостные писаря в Сибири наживают большие капиталы). Мы знаем случай в Томской губ. (Каннского округа), где вместо 50 р. сер. получено тремя поселенцами только по 112 р. ассигнациями, т. е. всего 32 р. сер.; 54 р. завязли в карманах передатчиков. Вот какова процедура выдачи денежного пособия на вступление в брак: назначает деньги губернское правление и сообщает казенной палате; эта предписывает казначейству, казначейство выдает исправнику, исправник, если не может выдать поселенцу сам, отправляет деньги в волость. Не лучше ли было бы поступать так (во избежание бесполезной переписки и излишней проволочки времени): ассигновать на этот предмет ежегодно известную сумму, и тогда назначенные губернским правлением деньги из экспедиции отсылать прямо в волостное правление, возложив на обязанность последнего наблюдение, а на смотрителей поселенцев поверку на месте, что именно сделано на выданные деньги, и доносить о том экспедиции? К чему был припутан исправник, когда специально для ссыльных учреждены экспедиции, а смотрители поселенцев были не что иное, как писцы экспедиции?

Более действительными мерами по усилению женского населения в Сибири оказались следующие: 1) жены крепостных людей, пересылаемых в Сибирь по воле помещиков, обязаны были следовать за мужьями, хотя бы, по рождению своему, они принадлежали к состоянию свободному с детьми (указ 22 марта 1832 г.); 2) воспрещено евреям следовать в Сибирь за женами их, ссылаемыми туда на поселение (указ 1 окт. 1827 г.); 3) дозволено еврейкам следовать за мужьями только с детьми женского пола (указ 1836 г.); 4) позволен брак поселянок с каторжанами.