Сибирь. Монголия. Китай. Тибет

6) В двенадцатой луне 29 числа делают до 5 соров[46] и вечером сжигают их без пляски. Вместе с сорами на площадь выводится лошадь под седлом; на седло уложены и прикреплены разные вещи, стрелы и проч. принадлежности гуртуна.

Всего 6 праздников в году. Кроме того, в начале зимы чествуется день рождения Цзонкавы иллюминацией. Картина бывает эффектная; зажженные плошки выставляются на плоских крышах домов, а так как дома расположены амфитеатром вокруг оврага, то оба горные ската, и левый и правый, представляются прочерченными параллельными огненными линиями, одна выше другой.

Летом, но, в какой день, я не записал, совершается странный обряд, о котором я, впрочем, слышал только от одного лица и не проверил другими показаниями. Ламы выносят из монастыря на западную гору какую-то необыкновенной длины таблицу, не помню, исписанную молитвами или покрытую изображениями богов; таблица эта свернута в трубку. Ее развертывают, и тогда она одним концом касается вершины горы, а другим достигает до околицы монастыря.

Тангутская легенда связывает построение Гумбума с историей Цзонкавы, и духовное значение этого монастыря главным образом обязано выдающемуся значению Цзонкавы в истории северного буддизма. И жизнь Цзонкавы, и основание Гумбума – все это события, совершившиеся среди тангутского племени. Но действительно ли право народное предание? Действительно ли основание Гумбума относится к такому позднему времени, когда здесь уже не было другого племени, кроме тангутского, и действительно ли Цзонкава жил в XIV столетии, а не ранее? Некогда Принаньшанье имело другой племенной состав; вдоль северной подошвы Нань-Шаня жило тюркское племя уйгуры; это племя, вероятно, проникало и в ущелья Нань-Шаня и даже подымалось на Амдоское нагорье; мы и теперь находим здесь остатки тюркского племени: ёгуры в горах около Су-чжоу и салары на Желтой реке около Сюн-хуа-тина.

Вероятно, в более отдаленное время это тюркское племя занимало сплошь пространство между Су-чжоу и Лань-чжоу или, по крайней мере, занимало те участки этого пространства, которые были удобны для хлебопашества; иначе сказать, оно сидело на тех местах в Амдо, где теперь сидят китайцы. Не жили ли уже тогда среди уйгуров легенды о Цзонкаве, не приурочивались ли к местности, где ныне стоит Гумбум, и эта местность не была ли уже тогда народной святыней? Конечно, все это одно предположение, не основанное ни на каких фактах, но, с другой стороны, и признанная история Гумбума покоится на одном народном предании. Помочь решению этого вопроса может сличение легенды о Цзонкаве с разными тюркскими сюжетами. Может быть, и гумбумские легенды и культ Цзонкавы есть только наследие от другого, более культурного племени, которое исчезло как с Амдоского нагорья, так и из Принаньшанья.

Тангуты провинции Амдо делятся на оседлых и кочевых. Кочевые обитают на нагорье, а оседлые – в тех частях страны, которые образуют переход от Амдоского нагорья к китайскому мелкогорью; они живут по долинам рек, которые берут начало на нагорье и рассекают восточную окраину его; нижние, более теплые части долин обычно заняты китайцами, а выше, где китайское население прекращается, начинаются тангутские деревни. Таким образом, оседлые тангуты образуют узкую полосу, протянувшуюся по восточной окраине Амдо и имеющую с востока соседями китайцев, с запада – кочующих по нагорью тангутов. На севере, в долине Желтой реки выше Лань-чжоу, оседлые тангуты начинаются выше Сань-чуани, именно первые тангуты на левом берегу живут в долине Итель-гола; лежащий к западу отсюда город Ба-ян-жун окружен тангутским населением, которое отсюда непрерывно тянется по левому берегу вплоть до Гуй-дуя. К северу от Желтой реки лежит долина Синин-гола; на ней тангутов нет, кроме небольшого селения близ монастыря Марцзан; остальное население – китайцы, занимающие большую часть реки; низовья заняты широнголами, а в вершинах появляются оседлые олеты. К северу от Синин-гола, в верхних частях рек, текущих в эту реку, есть тангутское население, но есть ли между ними оседлое, мне неизвестно.

На правом берегу Желтой реки восточная граница оседлых тангутов отодвинута от Лань-чжоу далее, чем на левом; здесь против Ба-ян-жуна живут не тангуты, а салары; есть ли на правом берегу деревни между саларской территорией и рекой Уруньву, не знаю. Но по рекам, текущим с юга в Желтую, они есть; и самые восточные находятся в вершинах р. Сэнгыра. Лежащая восточнее долина Лэу-гуань занята китайцами, которые занимают всю местность Сань-гуань, до северных склонов хребта, через который прорывается Лабранская река; этот хребет, даже и в той его части, которая тянется к в. от Лабранской реки, служит границей между китайцами и тангутами; к северу от хребта – китайцы, к югу – тангуты. Тут есть и оседлые тангуты (как например, по Лабранской реке ниже монастыря Лабрана), и кочевые. Как далеко простираются земли, занятые тангутами, на восток отсюда, мне неизвестно[47].