Сибирская амазонка

- По прошлом лете заявился к нам один городской. По всей округе рыскал, про книги древние спрашивал. Особливо про Четьи минеи и те, что рукою писаны. В скиты пытался попасть, да к пустынножительным заимкам пробиться, но не получилось. Туда ему дорог не показали. Тогда он бабок наших принялся обхаживать, тех, что бобылками живут. К мамке моей тоже наведывался, так я его так пужанул, что он до угла бежал и все оглядывался, не догоню ли. У старух в загашниках, конечно ж, кое-что имеется, но разве они выдадут божьи книги никонианину, псу шелудивому. Для них все, кто щепотью крестится, - псы вонючие да изверги рода человечьего.

Одну бабку, Измарагду Арсеньеву, каким-то образом уломал, решилась она показать ему какие-то книги, а после вроде учуяла от него запах табака и наотрез отказалась даже из избы выйти.

- А как он выглядел? Как представился? - быстро спросил Иван и переглянулся с Алексеем.

- Мне он не представлялся, поскольку никакого заделья ко мне не имел. Может, старухам, возле которых вертелся, как-то и назывался, про то не знаю и сказать ничего не могу.

А был он из себя белесый, волосы редкие, назад он их зачесывал, да еще все время рукой отбрасывал со лба. На носу очочки круглые. Борода клином, но маленькая совсем, с кулак - не больше, усы у нашей кошки гуще, чем у него. Ростом, - он смерил взглядом Ивана, - повыше вас на голову. Вот и все!

- И что ж, он за книги большие деньги предлагал? - спросил Алексей.

- Нет, деньги бабки не принимают. Деньги от Анчихриста. Но он не просил продать их, просто посмотреть.

- Удалось ему их увидеть или вы не знаете об этом? - спросил Иван.

- Не знаю, - развел руками дед, - но уже после его отъезда полыхнули сразу две избы, в которых у нас одинокие старухи проживали. Та же Измарагда Арсеньева. Обе в огне погибли. Урядник долго потом в золе копался. По его словам, бабок сначала убили, а после избы подпалили.

- Их ограбили? - уточнил Алексей.

- Добра у них особого не было, и то все выгорело. Но самое странное, что книги-то не сгорели!

- В огне уцелели? - поразился Иван.

- Нет, от огня их не спасти, горят, как порох, - вздохнул дед. - Просто книг в избах не было, когда те огнем занялись.

Урядник ничего в пепле не нашел, а ведь застежки и бляхи медные не горят. Выходит, или старухи книги те не в избах хранили, или кто-то их украл, а потому и бабок убил. И избы поджег, чтобы следы замести.

- Этого человека искали? - спросил Иван.

- А про то нам неведомо. - Старик взмахнул рукой, приглашая гостей в горницу:

- Пройдемте к столу, а то вся рыба остыла. - Но на пороге вдруг остановился и пристально посмотрел на Алексея. - Урядник по тем случаям всех в селе опросил, а поймал ли того байстрюка в очочках, про то нам не докладывали. Да, - встрепенулся он, - дня через два урядник у нас в Мотылеве покажется, если хотите, расспросите, что к чему.

- Через два дня они уже в Пожарской будут, - ухмыльнулся Гаврила и заторопил гостей:

- Давайте быстрее, рыбу доедим, да в дорогу!

- А чаю попить или молочка? - заволновалась хозяйка. - Это ж не по-людски, чтоб без чаю в дорогу отправляться.

- Ладно, чаю тоже попьем, - согласился Гаврила, - но чтобы долго не рассиживаться. Надо выезжать, пока прохладно. А как до тайги доберемся, там жара уже не страшна, только от мокреца <Мокрец/> - мельчайшее ядовитое насекомое, которое не жалит, а прямо-таки выгрызает кусочек кожи.> да от паута <Паут/> - сибирское название овода.> отбиваться придется. В этом году гнус страсть какой злой!

Глава 5

Дорога до станицы шла сквозь глухую, забитую буреломом тайгу, по дну ущелья вдоль бурной порожистой реки Кызыр.

Сдавленная скалами и лесом, мчала, она мутные воды в низовья, где теряла свою силу и, разбившись на множество проток, привольно разливалась по степи. Слева, за отвесными уступами берега, прятались в облаках вершины белков <Белки/> - горные вершины, на которых снег лежит даже летом.>, а справа, теснясь к реке, подступал грозный Тензелюкский голец. На его крутых склонах с проплешинами оползней и серыми лентами курумов <Курумы/> - россыпи огромных камней.> вволю погуляла стихия, оставив после себя царство хаоса, где что-то сохранилось и торчало острыми изломами и зубцами, другое провалилось, повисло и обрушилось... Беснующиеся ручьи срывались с его отвесов ревущими водопадами, восточными минаретами и куполами проступали на фоне ослепительно голубого неба тенистые скалы.

В самом ущелье было сумрачно, пахло сыростью и гнилым дуплом, но сквозной ветер прогнал мошку, и путники откинули с лица сетки накомарников. Прохладный воздух был наполнен ароматом каких-то цветов, который перебивал запахи мхов и обветшавших скал. В нем мешалась ванильная пряность с гвоздичной свежестью и еще с чем-то незнакомым, но очень нежным и приятным.

- Надо ж такому цветку пахучему народиться, - Иван высунул голову из коляски, пытаясь отыскать взглядом неизвестное ему растение. - Что ж это за одурь такая?