СИБИРСКИЙ РОБИНЗОН

Медленно пережевывая хлеб, я смотрел на лес и, к своему удивлению, нашел много интересного, чего раньше не замечал. Оказывается, совсем рядом обитала большая семья во главе с матерью-героиней. Обладатели рыжих шубок и пушистых хвостов ловко сновали по деревьям. Три бельчонка сидели в ряд около высокого кедра, а перед ними россыпью лежали кедровые орешки. Закончив с одним орехом, они тут же принимались за другой, шустро работая лапками, сильными челюстями и крепкими как алмаз зубами. Не отрываясь от приятого занятия, белки осматривали окрестности. Пушистые мордочки забавно поворачивались в разные стороны. Чёрные бусинки глаз ни на чем не задерживаясь подолгу.

Я их вспугнул, когда неуклюже с кряхтением поднялся с волокуши, намереваясь идти дальше. Белки стремглав взбежали на кедры.

Снегопад закончился, и даже настырный ветер сбавил обороты. Идти через глубокий снег было сущей пыткой, но я стремился быстрее добраться до очага, чтобы просушить ноги и отогреть руки. К концу пути мне всё чаще приходилось останавливаться, чтобы дать отдохнуть правой руке, возле большого пальца которой появилась весьма болезненная мозоль. Как же я не догадался сразу намотать какую-нибудь тряпку на провод!

Но поскольку я шел знакомой дорогой и был относительно сыт, то очень скоро, намного быстрее, чем прежде, достиг речушки. Переход через быстро текущую водную преграду вызывал у меня неприятное чувство. Перескакивая по камням, я в любой момент мог ухнуть в воду. Течение потащило бы меня вниз и, в конце концов, я бы погиб от переохлаждения. Нечего было и думать, чтобы перенести весь скарб разом, и мне пришлось сделать несколько ходок. Полагаю, не нужно рассказывать, как я огорчился, уронив пакет с вином. Он мгновенно скрылся вдали, унесенный могучим потоком, и мне оставалось только грязно ругаться. Осипшим голосом, я в последний раз послал вдогонку пакету самое непотребное слово, плюнул и выскочил на берег. Как ни странно, такая разрядка меня взбодрила, я почувствовал себя уже намного лучше.

Последним на сегодняшний день бедствием, стало возобновление снегопада. Небеса словно разверзлись. Сразу стало темно. Я спешно перетащил добычу под защиту своего жилища.

Глава десятая

ЕВА

...Нам с тобой голубых небес навес,

нам с тобой станет лес глухой стеной,

нам с тобой из заплёванных колодцев не пить.

План такой. Нам с тобой...

и беда станет не беда...

В. Цой

Оставшуюся часть дня я посвятил трем мероприятиям: расширению своего жизненного пространства, заготовке дров и систематизации принесенной из самолёта добычи. Когда небо затянуто тучами, а на вашем запястье нет даже самых дешевых китайских часов, очень трудно определить время. Пришлось поверить «внутренним часикам», заведенным тридцать лет назад, и они мне подсказывали, что сейчас около четырех часов дня. А раз так, то лучше было поторопиться и натаскать хвороста как можно больше, ибо предстоящую ночь я хотел провести в тепле, с максимально возможным комфортом. Из всех полученных при падении травм меня больше всего беспокоили повреждения челюсти и спины. Спину иногда начинало ломить так, что хоть ложись и помирай. Поврежденная рука заживала, и я уже мог уверенно двигать пальцами, но несмотря на это опасался снимать шину и слишком нагружать руку работой.

Снег вновь забивался под джинсы и в ботинки. Носки от постоянной сырости потеряли эластичность и сползли с щиколотки. Раньше у меня замерзали ступни, а теперь и выше, вплоть до икр. Просто отвратительное, скверное ощущение — сырые и замершие ноги. Из-за них зубы начинали ещё сильнее болеть. Мне совершенно не стыдно было плакать и скулить. В такие минуты где-то глубоко в помутившемся подсознании возникала провокационная идея: нужно изо всех сил удариться головой о дерево или всё тот же унитаз, чтобы «отбросить копыта» от болевого шока, перестав раз и навсегда мучиться. Но я хотел жить, и жажда жизни гнала прочь всякую мысль о суициде.

За два часа упорной и тяжелой работы я умудрился перекрыть сучьями и лапником еще одну туалетную кабинку. В результате у меня получилось вполне сносное жилище с небольшой кладовкой. Немного отдохнув, я натаскал весьма приличную кучу хвороста, сожалея, что не было топора, а то можно было бы повалить и порубить парочку нетолстых сухих берез, которые я приметил на своем берегу. Хорошие поленья горят долго, всю ночь. Положив всего несколько штук, можно спокойно ложиться спать и не думать о поддержании костра. Но топора не было, и пришлось ограничиться быстро прогорающими ветками.

— Чёрт побери, что же такое придумать? — пробормотал я, думая об устройстве очага.

Каморка была маленькой. Я оценивающе посмотрел на унитаз, служивший мне креслом. Приподнял крышку. Унитаз был неглубокий, если туда наложить дров и попытаться их разжечь, гореть они не будут.

— Н-да… Не будет хватать кислорода, и вместо огня я получу один слезоточивый газ...