Сибирский триллер Том 2

   — Мы так переживали за Лену, — пожаловалась ей Тамара Георгиевна. — А куда она всё—таки делась?

   — Она и сама не знает, кто и куда её отвёз. Отвезли за город, заперли, а она сбежала.

   Лариса не знала, как рассказать о происшествии, но Тамаре Георгиевне было и этого достаточно.

   — Это действует мафия от шоу—бизнеса, — безапелляционно заявила она. — Хотели, видимо, сорвать ваши выступления. Выступаете где—нибудь?

   Лариса стало неудобно перед Митей, и она скосила на него глаза. Избежать ответа на прямо поставленный вопрос помогла Алёна, вышедшая в этот момент из палаты.

   — Ну, как там? Денис уже в норме? — спросила Лариса.

   — В норме, — кивнула головой Алёна. — Больной уже даже целоваться может,

   — Но я думаю, что целоваться взасос всё—таки больному ещё рановато, — заметила Настя, выходя из палаты вслед за подругой. — При поцелуе взасос резко возрастает давление, что особо опасно при больной голове.

   — А я слышала, что клизмы способствуют снижению давления, — с учёным видом произнесла Алёна. — Так что, возможно, имеет смысл, целуясь, одновременно ставить клизму в целях профилактики.

   — Девочки, как вы можете, — ужаснулась Тамара Георгиевна. — У вас совесть—то есть?

   — Совесть в наше время качество редкое и опасное, — сокрушенно покачала головою Настя, и Лариса с Митей рассмеялись.

   Тамара Георгиевна осуждающе посмотрела на дочь. "Какая ужасная нынче растёт молодёжь", — подумала она. — Циничная, невоспитанная и не сострадательная".

   Митя и Алёна засобирались домой — вчера они поздно вернулись со свадьбы Мельникова и Зои и не выспались. Им уже второе утро приходится дежурить около палаты, но отказ может обидеть Настю. Сейчас, когда Лена, к счастью, уже нашлась дежурить нет необходимости.

   Лариса тоже решила, что оставаться в больнице не имеет смысла, и, попрощавшись, поехала к Вадиму, даже не позвонив ему и не предупредив, что едет. Когда они с Леной собирались в гости к Овчинниковым, то всегда заранее звонили и предупреждали об этом, хотя и ехали к близким для них людям. Тётя Лида вдалбливала им, что в приличном обществе принято всегда согласовывать свой визит, так как у людей могут быть какие—то свои планы. Однако сейчас Лариса не хотела ничего согласовывать. Её волновала сама мысль о том, что она может вот так запросто прийти в чужой дом, не предупреждая, и ей там всегда будут рады.

   Она ехала в дом, который скоро станет её, и у неё будет своя собственная семья, и осознание этого создавало у неё неведомые ранее ощущения. Её там ждут, её там любят, она там своя! В семье Овсянниковых она тоже своя, но по—другому. Эля при каждой встрече давала понять разницу между собою, членом семьи, и Ларисой с Леной — "воспитанницами". Тётя Лида, пытавшаяся умиротворить Элю, относилась к Ларисе и Лене требовательно и нередко отчитывала за малейшие прегрешения, которые, с её точки зрения, они допустили. А в этой семье она была желанна, и там на неё чуть ли не молились.

   Сидя в автобусе, Лариса улыбалась своим мыслям и сидевшая напротив молодая пара, решив, что она улыбается им, тоже улыбнулись ей в ответ. Парень обнял девушку, и та, прижавшись к нему, заговорщицки подмигнула Ларисе. В этот прекрасный солнечный летний день на душе у Ларисы было тепло и радостно. И только подходя к дому Вадима, вспомнила, что в суматохе дня не позвонила дяде Пете и не предупредила о том, что нашлась их подруга Тая, которая должна им позвонить. Ей стало немножко стыдно за то, что опять должна что—то придумывать и обманывать доверчивую женщину. Но всё равно это не испортило ей настроение — её ждал Вадим, с которым они договорились поехать на пляж.

   Несколько дней назад Лариса купила себе красивый купальник и большую соломенную шляпу. Где, как ни на пляже, можно это продемонстрировать! Радостно встретивший её Вадим, шепотом пытался уговорить продемонстрировать пляжный наряд дома, потому что мама скоро должна уйти. Он бродил по квартире в поисках своих пляжных вещей, и Таисия Тихоновна, которая хотела выйти с ними, решила больше не ждать — надо было ехать в больницу проверить состояние поступившего вчера в реанимационное отделение тяжелобольного.

   Лариса понимала, зачем Вадим тянет время, и была готова: как только за Таисией Тихоновной закрылась дверь, увернулась от его объятий. Ему не сразу удалось её поймать — она бегала по квартире, постоянно ускользая от него. А когда, наконец, он её поймал и, прижимая к себе, пытался поцеловать, вертела головой, мешая ему и этим ещё больше его распаляя.

   Он расстегнул на её спине молнию, и платье, заскользив по плечам вниз, немного задержалось на бедрах, и затем упало на пол, обвившись вокруг ног. Лариса осталась в трусиках и лифчике, который Вадим пытался расстегнуть, но она не давала ему это сделать. Подхватив на руки, он понес её на диван, и Лариса целовала его, обвив руками за шею. На диване он расстегнул лифчик, обнажив две яркие белые полоски от бретелек и резкую границу загорелой кожи с белыми, как молоко, двумя холмиками грудей с торчащими сосками.