Сибирский триллер Том 2

   Нервируют заявления в различных телевизионных шоу некоторых правительственных чиновников об активизации борьбы с коррупцией. А ведь коррупции невластных структур не бывает — только власть порождает коррупцию и обещания чиновников бороться с нею напоминает обещания владельца борделя активизировать борьбу с проституцией. И весь фокус в том, что коррупционеров не выявляют, а назначают. Вдруг начнут бороться с коррупцией в Госкомимуществе и назначат его объектом борьбы? По логике вещей, его, как преданного "тимуровца", не должны назначить коррупционером, так как он честно делится с вышестоящими и ещё никто не поймал его на крысятничестве. Но ситуация в стране такая, что любая логика превращается в свою противоположность!

   А может плюнуть на всё и жить по средствам, не пытаясь косить под бедного, но честного? При социализме это имело резон, а сейчас просто глупо! Купит нормальную квартиру, и будут жить втроём: он, Лера и её сын. Театров в Москве, слава Богу, хватает, поэтому при его связях не составит особого труда устроить её в один из них. А мужу Леры они оставят квартиру, где сейчас она живёт, и пусть будет доволен. Единственная проблема может возникнуть с его собственной женой: благодаря своим родственникам из прокуратуры она может создать ему немало неприятностей. Но он и сам непрост, так что поборется, если придётся!

   Так рассуждал Черепанов, находясь в любовной эйфории, но потом вверх брали природная осторожность и здравомыслие, и он колебался в выборе решения. Так ли необходимо столь резко менять свою жизнь? Не пытается ли он из своего командировочного романа сделать драму? Почему бы просто не поселить её в Москве, устроить в какой—нибудь театр и содержать, как любовницу? У неё будет возможность жить на широкую ногу, покупать себе дорогие вещи, посещать первоклассные салоны мод, массажные кабинеты и модные парикмахерские. Он ей ни в чём не будет отказывать и это позволит ему быть с нею, не нарушая основное течение своей жизни. Безусловно, она надеется на большее, но надо исходить из реалий. Он обеспечит ей достойную и безбедную жизнь в Москве, поэтому вряд ли у неё будет повод на него обижаться.

   В этот день Черепанов купил Лере в подарок длинное колье с изящными вставками бриллиантов за 900 долларов, и с нетерпением ждал её возле театра, предвкушая бурную реакцию. Золотое колье — это вечное украшение, которое существует вне моды и вне времени и должно ей понравиться. На спектакль он не пошел, потому что смотрел его уже трижды. Пьесу считал плохой, как, впрочем, все современные попытки сказать что—то новое в искусстве, но не осмеливался признаться в этом Лере. Она называла его консерватором, и он не спорил — что есть, то есть. Может это и характеризует его с негативной стороны, но Лопе де Вега с его "Собакой на сене" ему ближе чем, например, Чехов со своим "Дядей Ваней", замученным бесконечными интерпретациями. С дядей Ваней, бессильно бунтующем, стоя на коленях.

   — Какой кошмар! Какое отсутствие вкуса! Какое непонимание! — искренне возмутилась Лера, когда он однажды имел глупость сказать ей об этом. — Как можно сравнивать Чехова с Лопе де Вега? Как вообще можно настолько не разбираться в театральном искусстве? Чехов всю жизнь размышлял о том, возможны ли человеческие отношения в принципе. Человечность — это как воздух, который вдыхаешь и как вода из колодца, которой не можешь никак напиться! И бунт дяди Вани обозначает одновременно и болезненный процесс ломки старых авторитетов в русской действительности той поры. Поры, когда кончалась большая историческая эпоха и подвергались переоценке догматы, еще недавно приводившие в движение людей. Играть пьесы Чехова очень трудно: мало быть хорошим актером и с мастерством играть свою роль. Надо любить, чувствовать Антона Павловича, надо уметь проникнуться всей атмосферой той полосы жизни. И, главное, надо любить человека, как любил его Чехов, надо жить жизнью его героев!

   Она ещё долго рассуждала о месте Чехова в русской культуре, но Черепанов её не останавливал: у него нервы крепкие, выдержат и это. Он сам терпеть не мог, когда жена перебивала его размышления о путях становления российской экономики. Как говорится, у каждого есть свой пунктик.

   — Как не был плох социализм, но в нём отбирали всё лучшее, что было в искусстве. И каждый мог проявить себя с лучшей стороны. А сейчас серость, пошлость и безыдейность превратили искусство в какой—то маразм, — горестно закончила она, и он не посмел ей возразить — чувствовалось, что это у неё наболело.

   Тем ни менее, несмотря на серьёзные пробелы Черепанова в области театрального искусства, он всё равно нравился Лере. Умный и интеллигентный, с хорошим чувством юмора, он казался ей интересным собеседником, и она с удовольствием проводила с ним свободное время. Любовник он, конечно, слабый, и по—прежнему интим с ним не доставлял ей удовольствия. Но власть, которую она получила над ним, питала её мечты о будущем.