Сид Вишес: слишком быстр, чтобы жить... (Sid Vicious: No One is Innocent)

Анна Беверли вспоминает: «Тедди-бои оставались действительно самой большой проблемой. Я не говорю, что Саймон и его друзья были святыми. В конце концов, молодежь есть молодежь. Но эти тедди были просто ужасны. Они шатались стаями, минимум по шесть человек, нападали, только если соперников было меньше. Особым развлечением для них было поймать девушку панка. При этом их словно ветром сдувало, когда панки делали шаг в их сторону».

Сид почти получил место вокалиста в The Damned. Когда его серебристо-голубой пиджак, ранее принадлежавший Джону Роттену, заметили Рэт Скэбис и Брайн Джеймс, они тут же пригласили Вишеса на прослушивание. Но тот умудрился проспать назначенный час, и история английского панка снова пошла по-другому.

Крисси Хайнд (в будущем The Pretenders) тоже работала в «Sex», при этом проживая в Лондоне нелегально, без визы. Ее целью было остаться в Великобритании и собрать группу. И она нашла способ сделать это: выйти замуж. Дело плевое — надо было лишь найти кандидата и дать ему денег. В качестве фиктивного мужа Крисси выбрала Сида. Когда тот услышал, что мероприятие будет оплачено, он тут же согласился, однако в день свадьбы куда-то исчез.

Говорит Анна Беверли: «Моя соседка здесь, в Суодлинкоте, пользуется славой Сида гораздо расчетливее, чем я. Я знаю наверняка, что, даже стоя по пятницам в очереди за мясом, она умудряется упомянуть в разговоре, что живет рядом с матерью Сида Вишеса». «Интересно, в каком контексте?» — мне смешно, «Мол, даже управляющий местного банка мог бы лучше присмотреть за своей старой мамочкой». И тут я задумался. Анна получает около 125 000 фунтов в год за творчество своего сына и эксплуатацию его образа. Она живет в чудесном доме, вдали от крупных городов и имеет возможность ни с кем не встречаться. И при этом ее сын до сих пор остается Врагом Общества Номер Один.

ГЛАВА 5

«Сид, вероятно, изобрел пого-дэнс, но он был бы последним,

кто извлек из этого для себя хоть какую-то выгоду».

Нильс Стивенсон

Теперь банды с Кингс-роуд, как группы, так и их поклонники, играли с огнем, который зажгли Малкольм Макларен и Вивьен Вествуд. Наркотики стали неотъемлемой частью жизни для неустойчивых подростков, и если кто и получил теперь точное представление о том, как жить, так это Сид. Он подсел на таблетки спида и превратился в игрушку для Вив Албертайн. «Бывало, пойдем мы к Вивьен, она наденет на него брюки, и он ну прямо как куколка», — вспоминает Вив.

Анна Беверли разворачивает лист бумаги. На нем карандашом накарябано несколько строк песни «Belsen was a gas» (игра слов: намек на газ, использовавшийся в концлагерях, и в то же время gas в разговорном английском — развлечение, шутка, тогда название можно перевести как «Неплохо повеселились в Бельзене»). Это не первая песня, написанная Вишесом, но определенно первая его песня, которую вдруг записали. Все его предыдущие творения, проданные позже на аукционе, представляли собой не более чем отдельные строчки, наброски, к которым Сид никогда не возвращался. «Бельзен» появился в The Flowers Of Romance, группе, название которой придумал Роттен. Сид там выступал в качестве вокалиста, а остальные роли исполняли все кому не лень: Вив Альбертайн, Сара Холл, Кейт Левин, Палмолив.

Они не дали ни одного концерта, не записали ни одной песни, время от времени разваливались, потом собирались снова, вообще были лишь переходным этапом на пути к The Slits и при этом умудрились попасть во все книги о панк-движении. В одну из ночей в сквоте, который они называли домом, Вив пошла спать и оставила Сида с бас-гитарой. Тот наглотался спида и всю ночь подыгрывал первому альбому Ramones. К утру Сид уже заработал зависимость от бас-гитары, и, хотя он никогда не встанет в один ряд, скажем, с Джоном Энтвистлом, у него впервые появляется это волнение, так знакомое всем музыкантам.

Анна Беверли: «Вот что я скажу тебе о The Flowers Of Romance. Все они были увлеченными ребятами, все хотели играть в группе. Хотя, по словам Саймона, после первой репетиции стало понятно, что вместе они долго не протянут. Но для него это была возможность делать хоть что-то, пока не подвернется нечто стоящее. Он приходил домой и видел меня взволнованной. Все должно было произойти там и в то время. Саймон всегда хотел, чтобы его узнавали как Болана или Боуи. Для него это была вершина славы».