Сиделка

— Слушаюсь, лорд Карающий, — с некоторой иронией ответил Каллеман. — Что, полегчало? Прежние замашки возвращаются?

— Уймись, Эрикен, — в голосе Горна послышались властные нотки.

Карающий? Выходит, мой пациент принадлежит к самой верхушке военной элиты? Рес! Только этого не хватало!

«Ты потрясающе везучая девчонка, Кейт, — пришла непрошеная мысль. — Из всех возможных вариантов неприятностей выбрать самые крупные! Это еще уметь нужно!»

— Сеймер уже вернулся? — спросил Горн.

— Да, ночью.

— И что?

— Ничего. Эти твари как в воздухе растворились. Никто их не слышал и не видел.

— Рес! — выругался Горн. — А ведь были почти у нас в руках!

— Тебе удалось хоть что-нибудь вспомнить?

— Нет. Сплошная темнота. А у тебя?

— Аналогично. До сих пор не знаю, почему меня выбросило в Бреголе, и как я оказался в той вонючей таверне.

— Может, и неплохо, что ты там оказался. По крайней мере, обзавелся отличной сиделкой.

— Хоть какая-то польза, — хмыкнул Каллеман.

Он что-то тихо добавил, а Горн рассмеялся, и я поймала себя на мысли, что впервые слышу его смех. Что ж, дело определенно идет на лад. В графе я не ошиблась. Мое первое впечатление о нем оказалось верным. Такие, как он, не сдаются ни болезни, ни смерти.

В душе шевельнулась тихая радость. А потом стало грустно. Еще пара недель — и Горн окончательно поправится. А мне придется искать себе новое место. И все вернется на круги своя. Хотя это и к лучшему. Не хватало еще, чтобы маги раскопали мое прошлое! Как и не хватало влюбиться в своего упрямого пациента. Не нравилось мне то, что я чувствовала. С каждым днем простая забота о больном перерастала во что-то другое, чему я не хотела искать определения, и мне было все сложнее смотреть на него как на обычного пациента. Только ведь это глупо. Влюбиться в мага? Совершенно невозможно. Надо быть совсем уж дурочкой, чтобы поддаться ненужным чувствам.

Думать о плохом не хотелось. Категорически. «Довлеет дневи злоба его», — всплыли в памяти смутно знакомые слова, и я, постучав, решительно вошла в покои графа.

Глава 4

— Вот так, еще немного.

Я поднесла к губам Горна деревянную кружку. Обычная фарфоровая для жвальника не годилась.

— Отвратительный вкус, — проглотив отвар, поморщился граф. — Редкая гадость!

— Ничего и не гадость. Между прочим, отличное средство.

Во мне взыграла профессиональная гордость. Я три часа этот отвар готовила, ни на минуту не присела, старалась. А тут на тебе — гадость!

— Вот сама его и пей, — недовольно пробормотал граф. — Все равно никакого толку.

— Да неужели? Но вы ведь живы?

— Хочешь сказать, благодаря этой дряни?

Горн хмыкнул и покорно сделал еще пару глотков.

— То-то вчера рожа у Кауница была невеселая. Пришел, ожидая, что я уже концы отдал, и просчитался, — отстранив мою руку, сказал он.

— Зря вы так. Тер Кауниц обрадовался, что ваше состояние улучшилось.

Я аккуратно стерла с подбородка мужчины незаметную капельку и отложила салфетку. С того дня, как граф стал принимать отвар, прошло уже десять дней. Раны его затянулись, температура больше не поднималась, к больному вернулся аппетит, и теперь мне уже не приходилось уговаривать Горна съесть хоть что-нибудь.

— Улучшилось, говоришь? — скривился он. — Интересно, чем? Валяюсь тут, словно бревно. Это ты называешь улучшением?

— Зато вы живы, — убежденно заявила в ответ.

— К ресу такую жизнь! — разозлился Горн.

— Не говорите ерунды!

Я рассердилась. Разве можно так думать? Жизнь — это самое ценное, что есть у человека. Какая бы она ни была! А этот…

Понимал бы что!

— Ты забываешься! — холодно произнес Горн.

Ага. Видно, сиятельству и правда полегчало, раз решил поставить меня на место. А чего меня на него ставить? Я и так там.

— Простите, милорд, — как можно спокойнее произнесла в ответ.

М-да. Что-то я расслабилась. Забыла, с кем разговариваю. А ведь Горн — такой же маг, как и Каллеман. И запросто может отправить меня в Рейхварн. В этой низовой тюрьме полно простолюдинов, осмелившихся перечить аристократам.

— И вообще, почему ты позволяешь себе так разговаривать? — не унимался Горн.

— Простите, милорд, — преодолев возмущение, постаралась ответить как можно смиреннее.

Граф ничего не ответил. Как ни странно, выглядел он довольным. Порой у меня возникало ощущение, что все его вспышки гнева не более чем провокация. Или декорация, за которой Горн скрывает свои истинные намерения и чувства. Чего проще показать людям то, чего они ждут и боятся? Прикрикни погромче, потопай ногами, пообещай всех казнить — и вот уже окружающие трепещут от страха и не приглядываются к тому, что скрыто за грозным фасадом. А если прибавить сюда изначальный страх простолюдинов перед магами, то Горну даже усердствовать особо не нужно. Говорят же, у страха глаза велики!

Я внимательно посмотрела на графа. Вид у него был расслабленный и умиротворенный.

— Графиня еще не уехала? — почувствовав мой взгляд, спросил Горн.

— Нет, милорд.

— Проклятье! — тихо пробормотал он. И прозвучало это удивительно искренне.

— Вы уверены, что не хотите ее видеть? — осторожно поинтересовалась я.

— Абсолютно, — отрезал граф и жестко усмехнулся.