Сидящее в нас. Книга вторая

– Конечно, – степенно кивнула мать семейства и по-доброму усмехнулась: – Ты ларец-то сама дотащишь? Или слуг покликать?

– Не надо, – поморщилась Ринда, закрывая крышку. – Дотащу. Знаешь, сейчас как-то особенно остро не хочется никого лишнего. Хочется побыть с девчонками наедине. С вами со всеми, – поправилась она, дабы не обижать, а то и попусту не настораживать мачеху.

Но Гулда всё поняла правильно. Благодушно кивнула, поднялась, взяла за руку Састи – та еле ножками передвигала, боясь стрясти с себя сказочно прекрасное оплечье. Ринда подняла ларец и потопала за теми, кто был – как не крути – её настоящей семьёй. Её единственной семьёй.

И всё-таки она так и не решилась поделиться с Гулдой своими тревогами насчёт судьбы Састи.

Поначалу преподносила подарки маленькой Фротни. Младшая сестрёнка здорово ослабела от промывания живота, и встретила старшую вялым полудохлым котёнком. Жемчужное ожерелье взбодрило непослушницу, вечно – как оказалось – встревающую во всякие неприятности. Ринда на себя не могла наудивляться: ей и вправду было интересно слушать сетования Гулды. А потом расспрашивать о том, как девчонки тут без неё росли.

Затем почтительная падчерица преподнесла подарки самой княгине. И не привычное всем оплечье, а редкую и страшно дорогую заморскую диковинку из южных земель. Полный женский убор – ожерелье, серьги да браслет с перстнем – из горячих огнём рубинов. Наследство, что осталось от матушки. И не дарёное отцом, а передаваемое в роду матери от бабок внучкам.

Это своё решение не смогла объяснить даже себе. Захотелось не уму, а сердцу, и захотелось отчаянно – она просто не стала перечить. Пусть у Гулды останется память по её матушке. Кто знает, в чьи руки попадёт наследный убор, если жизнь Ринды оборвётся? А тут всё-таки родные. И после смерти мачехи убор достанется одной из её сестричек.

Гулда прониклась её помыслами без слов. Подарок приняла с великой честью: встала и поклонилась падчерице в ноги – прямо при своих челядинках. Поклялась хранить подарок для дочерей. Но про отдарки за богатые подношения не обмолвилась и словом.

Потом они всем своим семейством обедали и долго гуляли – даже Фротни вынесли погреться под полуденным солнышком. После прогулки Ринда намеревалась вернуться к себе, но как-то не смогла оторваться от Састи. Гулда не стала её прогонять, однако и наедине с дочкой не оставила. Винить её за недоверие язык не поворачивался: падчерица сумела оставить по себе такую память, что волосы дыбом. Княгинины челядинки косились на неё со страхом, то и дело зыркая на змеищу и ожидая, кабы та чего не выкинула.

Ринда смотрела сквозь пальцы на их многозначительные гримасы. И наслаждалась тем, чего больше никогда не отведает: душевной теплотой двух маленьких добрых сердечек, принявших её, как нечто важное и дорогое в их жизни. Да и Гулда чуть отмякла: тоже повзрослела за эти десять лет, научившись терпению и пониманию.

Кто знает, может, они бы, в конце концов, и сошлись, постаравшись забыть былое. Но это сердце Ринды не задело: у них не было общего будущего. Нашли, на чём слегка примириться – уже хлеб.

Глава 6

К себе она вернулась уже под вечер. Дарна ожидала её в светёлке, куда не впускала никого из теремных челядинок. Утром они покинут крепость, и всякие там гнусные неожиданности Ринде вовсе ни к чему. А неожиданности очень даже возможны: родню Торсела наверняка уже известили о его внезапной жестокой кончине. Вряд ли поганца так уж любили даже его домочадцы. Однако у него два сына, как и все прочие воины, повёрнутые на кровной мести. Мало ли что им стукнет в головы, по которым вечно молотят во время стычек, от которых молодцы не привыкли увиливать?

Ринда стояла перед своим единственным выпотрошенным дорожным сундуком. После того, как из него исчез ларец с подарками, осталось чуть ли не вдвое больше места. Впрочем, какая разница: эта громадина ей больше не понадобится. Разве доехать до наместника и там его бросить? Придётся привыкать к дорожной торбе. И отвыкать от книг. Такую тяжесть на себе точно не унести. А носильщиков в побег не прихватишь. Благо, хоть дорожный наряд не придётся в торбу пихать: на ней поедет. Интересно, сколько золота ей отвалит Гулда? Тоже ведь тяжесть приличная. Если, конечно, мачеха не пожадничает.

Ринда задумчиво приподняла небольшой битком набитый кожаный кошель: её собственное золотишко, несколько памятных матушкиных колец, две пары серёг и дивно сплетённая золотая цепочка южных мастеров.

– Плащ бери, – неправильно поняла её прикидки Дарна. – На ночёвку, понятно встанем не в поле, на постоялом дворе. Однако лето на исходе. Непогода в дороге застанет, не обрадуешься.

– И не думала его оставлять, – рассеянно пробормотала Ринда, поскрёбывая ноготком подбородок.

– Тогда чего замёрзла?

– Да вот думаю: брать книги, или нет?

– Книги-то тебе зачем?

– Скуку развеить, – равнодушно пожала плечами Ринда. – Кто знает, сколько мы у наместника проторчим.

– Там тебе найдут развлечение, – насмешливо предрекла Дарна.