Сидящее в нас. Книга вторая

А выставлять себя на посмешище – это хуже самой смерти. Лишь этим её и пронять, заставляя голову шибче работать. И так головушку подстегнуло, что Ринда, наконец-то, уцепила то, что едва не пропустила мимо ушей. Как зловредный старик сказал? Не допустит, чтобы она сбежала до помолвки? Чтобы не брать на себя вину за побег – как и Виргид, в дураках он оставаться не привык. Зато уж после помолвки останется один виноватый: женишок. Вот же дура – ругнула себя великомудрая княжна – чуть Састи не подвела. Сбеги она до помолвки, Кеннеру отдадут сестрёнку.

Бранбор с интересом всматривался в её лицо: искал на нём следы потаённых думок синегорской змеищи. Не нашёл – ишь, чего захотел – и заметно разочаровался, скрыв свой просчёт за насмешкой:

– А я думал, ты визг подымешь.

– А я думала, ты для начала меня выслушаешь, – спокойней спокойного отбила наскок Ринда, лучезарно улыбаясь. – Неужели неинтересно, для чего я к тебе так рвалась?

– Ну-у, – протянул наместник, набивая себе цену.

– Брось, – хмыкнула она, вконец успокоившись насчёт немедленной помолвки. – Тебе интересно. И для чего это скрывать, не пойму. Тебя же никто не слышит. Или слышит? – повела она глазами по стенам, занавешенным пёстрыми южными коврами.

– Не слышит, – отмахнулся Бранбор. – Ну, чего ты там насочиняла, чтобы избавиться от жениха?

– На другого жениха облизываюсь, – кротко призналась невеста, потупив глазки. – Такого, что любого Кеннера за пояс заткнёт.

– Это, кто же у нас такой завлекательный? – полюбопытствовал Бранбор, подавшись вперёд и упустив из-под локтя подушку, которая тотчас шлёпнулась на пол.

Он проводил пухлую беглянку досадливым взглядом, выругавшись в усы. А Ринда вспорхнула со своего кресла и бросилась на выручку. Подскочила, подняла подушку, протянула хозяину и проникновенно предложила:

– Возьми меня в жёны.

От неожиданности цапнувший подушку старик ею же и съездил услужливую нахалку по макушке. Не сильно, но Бранбор смутился своей неожиданной выходке: всё ж таки княжна великого рода.

– Ерунда, – от души извинила его Ринда, с удовольствием любуясь обалдевшим лицом старика. – Отеческая плюха всем на пользу. Особенно сиротам и дуракам. Так, что скажешь, достопочтенный?

– Сама придумала? – ожил наместник, с не меньшим удовольствием залюбовавшись пронырливой девкой. – Или кто надоумил? Это, кто же такой борзый решил меня со свету сжить?

– Вот ещё! – фыркнула Ринда, отобрав у драчуна подушку и подсовывая её под державный локоть. – Я ни в чьих руках игрушкой не стану. А женой тебе буду отменной: молодой, покладистой, верной…

– И недолговечной, – оборвал её старик.

Да так заржал над своей шуткой, что дрогнули стены. А за дверью насторожённо лязгнули оружием.

Смеялся он долго: со вкусом, навзрыд. Утирал слёзы, пытался себя обуздать. Вскидывал на Ринду взгляд и снова ухахатывался. Она терпеливо ждала окончания приступа, раз уж обещала стать покладистой: показывала товар лицом. Наконец, наместник угомонился. Утёр в последний раз глаза, мигом посерьёзнел и сунул ей под нос кукиш:

– Вот тебе, злыдня, а не твои затеи. Ишь, чего удумала! На междоусобицу нас толкаешь? – наклонившись к ней, тишком прошипел державный муж. – У нас за спиной Империя зубами клацает. Мы только-только с Суабаларом задружились. Война на носу. И всё насмарку? Ты думаешь, один Кендульф взбесится от попрания его святого права усадить сына на княжение? Честно выигранного права! – шмякнул он ей по макушке теперь уже отеческой дланью, вновь упустив подушку. – За ним и другие князья хай подымут, – жёсткие пальцы вцепились в подбородок высокородной дурищи, вздёрнув его до хруста в шее. – Хочешь, чтобы они против меня ополчились? Обвинили в незаконном занятии княжеской крепости Риннона?

– Не хочу, – морщилась Ринда, терпя саднящую боль. – Чего ты разошёлся? И кто сказал, что ты станешь князем Риннона? И в мыслях не было. 

– А что там было? – отпустил старик подбородок и щёлкнул её по лбу: – В твоей дурной головушке.

– Свой князь из природных риносцев, – честно призналась Ринда, потирая лоб и ныряя вниз за подушкой. – Пускай сами промеж себя выберут, – выпрямилась она и впечатала поимку в грудь её хозяина: – Риннону-Синие горы чужак не по душе, – бросила она кривляться, холодно и расчётливо заявив чаяния родовичей. – Особенно такой заносчивый дурак, как Кеннер. С ним у нас никогда не будет покоя. Неужели непонятно? Вы суёте факел в бочку смолы.

– А тебе что за печаль, если ты вознамерилась влезть в мою постель? – ядовито осведомился наместник.

– Зато мои сёстры в своих останутся, – сверкнув глазами, твёрдо отчеканила Ринда. – И вырастут в любви да покое. Я их жизнь этому волку Кендульфу Железная лапа ни за что не доверю.

– Выбрать князя промеж себя твоим риносцам не позволят законы Лонтферда, – испытующе сверля её глазами, напомнил Бранбор.

– Законы можно и нужно менять, – чуток занесло Ринду, заставив выдать потаённое.