Сидни Шелдон. Интриганка-2

Лекси подошла к окну. За газонами Сидар-Хилл-Хауса виднелись белые крыши домов Дарк-Харбора, а дальше бушевало темное, неприветливое море. Сегодня вечером неутомимо катящиеся волны выглядели необычайно зловещими.

Оно ждет. Когда-нибудь оно поглотит остров. Вздыбится гигантская волна и сотрет все с лица земли, словно здесь никогда ничего не было.

Двое мужчин в темных костюмах вышли из машины и приблизились к охраняемым воротам. Еще до того, как они вытащили жетоны, Лекси Темплтон поняла, кто это. Сценарий разворачивался именно так, как сказано в письме:

«Полиция уже в пути. У тебя нет выхода, Александра. На этот раз – нет».

Слезы обожгли глаза Лекси. В ушах зазвучал голос тети Ив, так ясно, словно она все еще была жива. Издевательский, злорадный, пропитанный ядом. Неужели она была права? Неужели это все? Конец игры? После всех усилий и жертв?

Лекси вспомнила стихотворение Дилана Томаса, которое учила в школе: «Взбунтуйся, мой сын, против дружбы луны. Парламент небес – долой…»[1]

– Черт все побери, я взбунтуюсь! И не позволю старой ведьме побить меня без борьбы!

Копы уже вошли в ворота. Еще секунда – и они окажутся у дверей.

Лекси Темплтон глубоко вздохнула и спустилась вниз, чтобы встретить их.

Книга первая

Глава 1

Дарк-Харбор, штат Мэн, 1984 г.

Дэнни Коретти смотрел сквозь переплетение ветвей вниз, на бурлящую толпу людей, ощущая острый приступ морской болезни.

– Какого дьявола мы здесь делаем?

Закрыв глаза, он лихорадочно вцепился в ветку древнего вяза и еще раз удостоверился, что и он, и камера надежно скрыты густой листвой.

– Деньги. Делаем деньги, – возбужденно прошептал компаньон. – Смотри, вот она!

– Где?

Проследив за направлением взгляда приятеля, Дэнни Коретти направил длиннофокусный объектив камеры на фигуру, поникшую в самом центре толпы скорбящих. Женщина была с головы до ног одета в черное. Плотная кружевная мантилья, ниспадавшая до пола, надежно скрывала лицо и безупречно сидевший костюм от Диора. Она могла быть кем угодно. Но была отнюдь не кем угодно.

– Морочишь мне голову? – нахмурился Дэнни. Церковный двор, казалось, отчаянно вздыбился. Древние могилы поднимались и опадали, как лошади в призрачной карусели. – Я ни черта не вижу! Уверен, что это она? Под этим кружевом может быть кто угодно, хоть Джонни Карсон[2].

Спутник широко улыбнулся:

– С такой-то задницей? Ни за что на свете. Это точно она.

С соседнего дерева доносились жужжание и щелчки камеры конкурента. Сфокусировав объектив, он тоже начал снимать.

– Давай, беби. Выдай папочке улыбку!

Снимок открытого лица Ив Блэкуэлл стоил бы не меньше сотни штук! Вопрос в том, кому из папарацци это удастся? Всякий, достаточно ловкий, чтобы запечатлеть ее беременный живот, мог ожидать вдвое большей суммы.

Двести штук баксов!

Возможно, для Блэкуэллов, наследников мультимиллиардной империи «Крюгер-Брент лимитед», богатейшей в Америке семьи, это просто семечки. Но для Дэнни Коретти – целое состояние. Именно из-за Блэкуэллов сюда, во двор церкви Святого Стефана, в это промозглое февральское утро слетелась стая папарацци. Хоронили матриарха семьи, Кейт Блэкуэлл, наконец-то отошедшую в мир иной в почтенном девяностодвухлетнем возрасте.

Только взгляните на них! Словно жирные черные мухи кишат вокруг трупа старой дамы. Омерзительно!..

Тошнота вновь подступила к горлу Дэнни. Усилием воли он попытался не думать ни о ней, ни об острой боли, долбившей спину после шестичасового сидения на дереве. Больше всего на свете ему хотелось распрямиться, но он не смел шевельнуться из страха привлечь внимание охранников «Крюгер-Брент». Наблюдая мрачные, облаченные в черное фигуры бывших морских пехотинцев, обходивших периметр церковного двора с пистолетами наготове, Дэнни Коретти вздрогнул от страха. Сомнительно, чтобы Кейт Блэкуэлл нанимала их за наличие чувства юмора.

«Все будет о’кей. Делай снимок и линяй отсюда. Давай, Ив, беби. Скажи «чи-и-и-и-из»!»

Собственно говоря, Дэнни Коретти не был создан для работы под прикрытием. Высокий, тощий мужчина ростом шесть футов два дюйма, с противоестественно длинными ногами и гривой неожиданно белокурых волос, резко контрастирующих с оливково-смуглой кожей истинного итальянца, так выделялся из толпы, что найти на церковном дворе надежное укрытие, которое могло бы вместить его угловатое тело, представлялось делом затруднительным. Самым подходящим оказался толстый вяз, но пришлось тащиться сюда чуть ли не ночью, чтобы опередить конкурентов и занять самый выгодный наблюдательный пункт. Теперь приходилось всем телом льнуть к верхним ветвям. Каждая жилка, каждая мышца горели, невзирая на отупляющий холод.

Дэнни стиснул зубы, проклиная свои ходули.

«Лучше думай о деньгах!»

Грустная ирония заключалась в том, что именно из-за длинных ног Дэнни оказался на этой нервной работе.

Не будь у него длинных ног, муж его любовницы не заметил бы ступни сорок девятого размера, высовывающиеся из-под супружеской постели.