Сигизмунд: Вечный крестоносец

— Попробуешь вырвать это, и заберёшь с ним большую часть своего горла, — сказала женщина. — После этого не потребуется много времени, чтобы истечь кровью.

Сигизмунд видел, что помещение простиралось по обе стороны от того места, где он висел на раме. Рамы справа были пусты, но слева были заполнены телами. Некоторые двигались, дрожали или напрягались в удерживавших их ремнях; другие лежали неподвижно с закрытыми глазами. У большинства в руках были трубки.

Женщина направилась к следующей раме. Её обитатель не шевелился, его глаза были закрыты. Женщина нажала на несколько кнопок на раме, и протянувшиеся к рукам подростка трубки дёрнулись, когда молочно-белая жидкость запульсировала через них. Глаза юноши открылись. Женщина сжала губы. Хромированная рука соскользнула с плеча, чтобы поместить объектив перед её глазом, когда она широко распахнула веки юноши. Она отступила, что-то прошипела сквозь зубы и, не оглядываясь, протянула руку. Фигура в куполообразном шлеме вложила в её ладонь толстый цилиндр.

— Отметить неспособность правильной реакции на химические вливания, — сказала она и прижала цилиндр к голове подростка. Раздался влажный глухой удар, и глаза закрылись. Женщина отступила, свежие ярко-красные пятна появились на её рукаве рядом с более тёмными и сухими.

Другая фигура в таком же куполообразном шлеме наклонилась, схватила Сигизмунда за лодыжку и потащила по блестевшему полу к металлической двери, которую он раньше не заметил. Когда дверь открылась и его втащили внутрь, он услышал, как женский голос последовал за ним, слова затихавшим гулом скользнули вдаль.

— Немедленная агрессивная реакция не уменьшается, отметить как вероятный двенадцатый тип...

Его оставили на полу в металлическом помещении. Он подтянулся и попытался добраться до двери, прежде чем она захлопнется. Руки и ноги по-прежнему были онемевшими и медленными, и замки с лязгом встали на место, когда его кулак ударил по потёртому металлу двери. Он прислонился к ней лбом, задыхаясь.

— Свет солнца, что они нашли на этот раз?

Волна смеха заставила его повернуть голову. Металлическое помещение представляло собой голую коробку. Противоположную стену занимал ряд тяжёлых противовзрывных дверей. Жёлтые и чёрные полосы отмечали зубчатую щель, по которой они открывались. Яркий бело-голубой свет исходил от решёток на потолке. Дюжина или больше юношей стояли или сидели. Не было двух одинаковых: меньше, крупнее, мускулистые, худые, с бледной кожей и смуглые. Он заметил, что все выглядели примерно одного возраста. Он почувствовал, как онемевшие мышцы напряглись, приготовились.

— Нервный, — заметил тот, кто говорил раньше. Он был высоким, с гладкой кожей и ровными мышцами. Серебристо-синие волосы ниспадали на правую сторону узкого лица. Его левую щёку пересекал аккуратный шрам. Глаза были зелёными и проницательными, а улыбка на губах напомнила Сигизмунду кошачью с оскаленными зубами. — Ты понимаешь речь, дикий мальчик?

Сигизмунд не ответил. Его взгляд переместился на остальных подростков. Они не выглядели едиными, но все они выглядели опасными. Возможность внезапного насилия исходила от них, как тепло от огня. Он чувствовал, как онемение в мышцах проходит, в голове проясняется. Была боль, но это не имело значения. Он сможет сражаться, если потребуется.

— Ты умеешь разговаривать? — усмехнулся юноша со шрамом, по-прежнему улыбаясь.

— Прекрати. — Один из подростков на краю комнаты. Он был крупным, с длинными конечностями. Яркие синие татуировки зверей, наполовину кошачьих, наполовину орлов, усеивали его тёмно-коричневую кожу.

— Просто смотрю, что это за последний соискатель. — Юноша со шрамом и серебристо-синими волосами пожал плечами, всё ещё глядя на Сигизмунда. — Знаешь, это соревнование. Не все пройдут через то, что будет дальше. Не все переживут

 то, что будет дальше.

— И ты справишься? — спросил другой подросток с кислотными клеймами на предплечьях и выкрашенной в зелёный цвет щетиной на голове. Юноша со шрамом снова пожал плечами.

— Это не подлежит сомнению. Вопрос в том, кто из вас справится? — Несколько человек посмотрели на него. — Кто из вас вообще знает, что происходит? Держу пари, что дикий мальчик имеет об этом меньше представления, чем о том, как не испражняться на пол. Мы здесь ради легионов нового Императора. Нас сортируют, анализируют, классифицируют и оценивают. Если мы пройдём, мы будем переделаны, переродимся. Потерпишь неудачу, и ты даже не станешь пятном крови на ботинке.

— И ты этого хочешь, высокородный? — спросил юноша с синими татуировками.

— Я был отдан ради этого. Я — подарок моей семьи новому Империуму.