Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения

Что тут делать? Пошли мужики по следам в лес, прикинули, откуда медведь приходит в село. Дальше решили его подкараулить и застрелить. Собрались: Федя Губин, наш охотник, это у него медведь овечку и корову задавил, а еще сосед его Сашка – и поехали в лес. Вдвоем, на уазике. Вечером отъехали от села и встали на лесной дороге, по которой медведь в деревню спускался. Федя свой карабин приготовил, заряженный пулей на медведя. А Сашка прожектор держал наготове, с аккумулятором. И вот стемнело в лесу, так что хоть глаз коли. Мужики тихонько сидят в машине, по сторонам смотрят, прислушиваются к лесу. И дождались, что кто-то зашумел в темноте. Замельтешило у них что-то прямо перед капотом. Тогда Федя включил фары, а Сашка врубил прожектор. Смотрят, а медведь – вот он, прямо на дороге стоит. Большой! Сашка выскочил в дверь направо и светит зверю прямо в морду. А Федя выскочил налево, чтобы стрелять, значит. Медведь сообразил и кинулся вверх по дороге бежать от них. Федя начал палить по нему. А тот мчится и оборачивается, а глаза у него горят от фар и от прожектора, как две лампочки. Палил Федя, палил, да только промазал. Два клочка шерсти на дороге осталось, а медведь сбежал в лес.

– Но напугали его? Больше не совался он в деревню?

– Если бы. На другой день хозяйка пошла во двор телят поить. В руках ведро с пойлом несла. И вдруг видит: здоровенный медведь лежит прямо посреди двора и ест ее овечку. Хозяйка ведро выронила со страху и домой кинулась. Федя! Федя! Во дворе медведь у нас лежит, вторую овечку нашу ест! Федя подскочился, схватил карабин и кинулся во двор. Смотрит: точно, медведь улегся прямо у сарая и задавленную овечку жует. Федя курок жмет, а карабин не стреляет: это Федя в спешке патроны забыл. Да чтоб тебя! Кинулся назад в дом, зарядил ружье, снова метнулся во двор. А медведь лежит на том же месте, как будто ничего не видит. Жрет себе овечку и с места не трогается. Тут уже Федя не оплошал. Застрелил медведя.

– А что с медведем такое было? Он рехнулся, что ли? Заявиться в деревню и средь бела дня овечку есть – виданное ли дело?

– Оказалось, что у него нижняя челюсть была сломана. Он не мог со сломанной челюстью в тайге охотиться. Вот и пришел в деревню домашний скот резать.

– Как же он челюсть сломал?

– А кто ж его знает? – пожимает плечами наш рассказчик.

* * *

Ночной разговор в заброшенном в глухой тайге Блинове продолжает крутиться вокруг медведей. Анатолий Андреевич вспоминает другой случай:

– Пошли мы как-то с мужиками в лес, по ягоды. Вдруг смотрим: лошадиная шкура лежит на земле, тут же кости обглоданные валяются. Свежие следы медведя натоптаны по поляне. Дело ясное – мишка лошадь задавил и съел, а лошадь-то наша, топольнинская. Повадится если медведь до мяса – будет и дальше резать местных коней, приохотится. Они ведь у нас свободно по горам ходят, без присмотра. Легкая добыча для него. Мясо еще оставалось от лошади, и мы решили, что хищник обязательно придет доедать остатки. И тогда придумали сделать в лесу засаду, подкараулить его и убить. Огляделись вокруг, выбрали подходящее место и сделали лабаз. Между двух крепких берез приладили две толстые ветки, привязали их веревками к стволам. Получилась как бы полка над землей, скрытая посреди листвы, на высоте от земли метра два с половиной. Притянули лабаз покрепче к березам и уехали домой. Вечером собрались на охоту и на тракторе «Беларусь» поехали в гору. Федька Губин карабин свой взял. Я прихватил прожектор с аккумулятором. А Сашка за компанию с нами поехал, он трактором рулил.

Заехали мы в лес и метров за двести до лабаза оставили трактор. Тут Федя решил карабин свой проверить, случайно выстрелил, и попал аккурат в заднее колесо трактора. Колесо спустило. Что нам делать? Делать нечего. Поднялись мы вверх по склону, залезли втроем на лабаз и сели в засаду, ждать медведя. Ждали долго. Мы сидели тихо, не курили, не разговаривали, не шевелились. Замерзли очень. Федя карабин держал наготове, я на коленях прожектор примостил, Сашка просто так сидел, за компанию.

– А как ночь была? Хоть что-то видно вам было?