Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения

Через полчаса мы осторожно водружаем на него сумины и медленно пускаемся в путь. К счастью, моя перепуганная, но преданная лошадь пришла в себя. Она вновь идет как и все, внимательно выбирая место для каждого шага, огибая завалы и прыгая вслед за всеми вниз по склону. Кошмарная дорога продолжается почти до самого берега Юнгура и только за сотню метров до реки крутой склон переходит в более пологую горную подошву. Мы облегченно выдыхаем. Этот бешеный и опасный спуск лесом занял у нас два часа, и теперь наконец он позади.

Выезжаем на галечный берег реки. Юнгур мощно шумит перед нами, солнце уже зашло за гору, смеркается. Мы в пути уже семь часов и нам надо еще перебрести Юнгур, чтобы попасть на удобную поляну на правом берегу.

Петр, прищурившись, глядит на реку. Он прикидывает, высока ли вода, сможем ли мы здесь проехать. Здешний брод вообще единственный на всем нижнем Юнгуре. В высокую воду он непроходим. Нам, однако, повезло. Лето сухое, вода невысокая. И мы гуськом перебредаем реку поперек течения, вода поднимается выше стремян, до середины лошадиных боков.

На противоположном берегу нас встречает трехметровый обрывистый берег, сложенный из глины и гальки. Наискосок обрыва поднимается тропа, по которой мы заезжаем наверх и оказываемся аккурат на той самой поляне, которую разглядывали четыре часа назад с маяка. Поляна отменная – ровная, широкая, без болотных кочек, сухая, с высокой сочной травой. Вокруг нее растет лес. Все что нам нужно: место для палаток, трава для лошадей, дрова, вода. Мы быстро ставим лагерь и принимаемся готовить ужин. Все устали до изнеможения. У всех побиты и разбиты руки, ноги и копыта. Мы все молчим, у нас нет сил даже говорить.

В горах быстро темнеет, становится прохладно. Мы сидим кружком у костра, смотрим в оранжевый горячий огонь. На огне два котелка – с кипятком для чая и с мясным супом. Рядом на обгорелой палке Кошон прилаживает третий закопченный котелок и принимается варить в нем жесткую, как покрышка, козлятину. Козлятина варится в Кошоновом котелке несколько часов кряду.

Кошон по мере выкипания раз за разом подливает воды, но козлятина не под дается: в нее, как в кусок сухого корня, даже вилка не втыкается. Наши проводники невозмутимы – ничего, будем варить дальше!

Мы потрясены сегодняшним переходом. Косогор, подъем на маяк, съезд по лавинной осыпи, страшный лес, брод через Юнгур – все это мимо дорог, на пределе сил наших и коней. Даже вчерашний день с его перевалом и мокрым косогором кажется нам сейчас сравнительно легкой прогулкой.

– А что завтра, когда вверх поедем по Юнгуру, полегче будет? – робко интересуемся мы у Кошона с Петром. Петр только молча сплевывает. А Кошон обещает, что завтра точно будет попроще

дорога. Но уже не так уверенно, как накануне.

– Вы сами-то здесь бывали раньше? – интересуюсь я.

– Я сам-то не был, а Петр был – он охотился в этих местах. Здесь охота хорошая.

Петр молча кивает.

– Ну а дальше он был? Там, наверху? Где перевал на Шавлу?

Петр отрицательно машет головой.

– Как же это так, Кошон? Вы что же, сами дорогу не знаете?

– Сами не знаем, но мы мужиков поспрашивали в Джазаторе, кто тут бывал. Точнее, один человек там бывал… Он нам и рассказал примерно, как ехать. Говорит, что проехать там можно… Посмотрим…

Когда вокруг наступает глубокая ночь, мы расходимся по палаткам. Тьма, шумит Юнгур, луну закрыла гора. Я долго не могу уснуть, лежу и ворочаюсь в спальнике с закрытыми глазами. Мой мозг прокручивает яркие картины уходящего дня, как цветное кино, как крутой таежный триллер. Вот я карабкаюсь на коленях к маяку по травянистому склону. Вот съезжаю на заднице по отвесной серебристой осыпи. Вот тяну на веревке своего заплаканного коня. Вот продираюсь с ним сквозь буреломы. Вот лошадь Артема кубарем летит вниз через голову, и под ним трещат и ломаются кусты…

А где-то рядом в ночи стоит мой конь и, дрожа всем телом, припоминает сейчас все то же самое.

День пятый: дикий Юнгур

Утром на берегу Юнгура у самой воды на влажной серо-голубой глине – свежий волчий след. Крупный, вытянутый, узкий, с оттисками острых когтей, в отличие от круглого собачьего. Ночью или рано утром матерый волк-самец вышел из леса рядом с нашей стоянкой и переплыл Юнгур на левый берег.

До устья Юнгура, где он в скальном горлышке прорывается в Аргут, от нас всего километров шесть. По левому берегу на карте туда показана тропа лесом, но Кошон говорит, что она давно заброшена и что нам там не проехать. Да нам туда и не надо. Нам надо наверх, на восток, к далеким шавлинским перевалам.

Юнгур – место дикое, дивное, мощной красоты. Труднодоступный, затерянный мир.