Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения

При ежеутреннем заседлывании и навьючивании проводники аккуратно кладут на спины лошадей мягкие попоны, тщательно разглаживают их – чтобы не было складок. Иначе можно натереть коню спину. Точно так же внимательно распределяется и вес в суминах – с целью не допустить перегруза. Рюкзаки и сумки вяжутся к спинам и крупам лошадей только мягкими сторонами – чтобы избежать натирания и порезов твердыми выступами или пластмассовыми карабинами. Груз вяжут как можно крепче, чтобы не ерзал при движении и не тер шкуру лошадей. При необходимости меняются седоки – на тех, что полегче, – дабы дать уставшему коню немного отдохнуть. Если все же случился порез, ссадина или натерлась кровавая мозоль на спине, проводники заботливо лечат коня – натирают мазью, прочищают рану, назавтра перераспределяют груз в пользу больного. Ночью они выходят взглянуть, не запутались ли лошади в веревках. На дневках следят, чтобы для них было вдоволь травы.

Мерин, на котором я быстро качусь за Толей, Толин собственный и есть. То есть его личный и им же обученный. Толя искоса, полуобернувшись, наблюдает за тем, как он ловко и мягко бежит по тропе, как косят по сторонам его смышленые большие глаза, как чутко стригут окружающие звуки его подвижные уши. Толя закуривает на ходу сигаретку и довольно резюмирует, откровенно любуясь своим мерином, сноровисто и деловито трусящим сзади:

– Аааааа, бляяяя\

И вот скажите мне теперь – существует ли на свете оценка выше этой?

Небесные пастбища Укока

(плато Укок – российский Тибет, реки Кара-Алаха и Чиндагатуй, ручей Мукыр, Бертекская котловина)

Мой самый первый поход на У кок начинался так. Это было в селе Джазатор (от казахского шасотыр – лето – сидеть, т. е. летняя стоянка)

на закате солнечного и тихого позднеиюльского дня. Природные условия долины Джазатора обманчивы. На первый взгляд самое обычное жаркое сибирское лето. Всюду красуются дикие цветы, растет сочная трава, струится чистая проточная вода. Склоны гор покрыты богатым лиственничным и сосновым лесом. Во множестве пасутся лошади и коровы, а прямо напротив усадьбы, в которой мы остановились, бродит черный, молодой и косматый як. Мои приятели бегут с ним фотографироваться, однако могучий як малодушно от них сбегает. Очень тепло, в воздухе крутятся пчелы и бабочки. Но вот солнце скрылось за вершинами Южно-Чуйского хребта – и температура быстро падает. Тут все дело в высоте – более полутора километров над уровнем моря. Джазатор – самое дальнее село Алтая, в нем кончается автомобильная дорога. И начинаются трудные пути на таинственный Укок.

Мы ежимся в холодеющих сумерках и спешим в баню. Надо успеть помыться и попариться до полуночи – до отключения света. После того как разрушилась единственная линия электропередачи из Кош-Агача (путь в 140 км), свет в дома давали два дизель-генератора – по одному на каждую половину этого большого и богатого казахского села (правда, недавно достроили малую ГЭС на речке Тюнь, теперь со светом проблем не стало). Над селом сверкает острыми черно-белыми гранями треугольный пик Иикту – главной вершины Южно-Чуйского хребта (3936 м).

Путешествие из Джазатора на плато Укок

Баня отличная – просторная и хорошо натопленная. После нее мы взбираемся на открытую мансарду под крышей дома Альберта Каменева – местного жителя, бывшего председателя колхоза им. Ленина, давшего нам приют и коней для похода на Укок. Пьем горячий чай и залезаем в спальники – нам предстоит первая ночь на свежем горном воздухе. Наши проводники-казахи Амантай и Асылбек обещают, что утром лошади будут навьючены и мы двинемся в путь.

Утром встаем едва ли не с рассветом и примерно к обеду понимаем, что напрасно спешили. Сначала пропадает Амантай.

– А где у нас Амантай? – спрашиваю я Асылбека.

– Пошел за лошадьми, – отвечает Асылбек.

Потом появляется Амантай, но пропадает Асылбек.

– А где Асылбек? – спрашивает Петер.

– Сейчас лошадей приведет! – весело говорит Амантай.

Он не лукавит – ближе к полудню появляется Асылбек с шестеркой лошадей. Тут же вокруг животных образуется приличная толпа, в которой видны в том числе незнакомые нам женщины и дети. Все подтягивают седла, подтаскивают арчемаки (кожаные сумины), помогают нам укладывать в них бесчисленные припасы – консервные банки, хлеб, палатки и спальники, газовые баллоны, огурцы и помидоры, пучки лука, связки головок чеснока, фонари, пластиковые коврики, вилки и ножи, термосы, пакеты с чаем и сахаром. Все это берет у нас еще часа полтора. Наконец лошади обретают своих временных хозяев. Мне достается пожилой конь со скучной, невеселой мордой.

– Как его зовут? – спрашиваю я Асылбека.

– А кто его знает! Не мой он – одного знакомого пастуха, – поясняет Асылбек.

Всю следующую неделю я проведу в седле этого безымянного джазаторского коняги.