Сияние

Лицо, маячившее перед ним, вдруг изменилось. Трудно было сказать, что с ним произошло; черты его вроде бы остались прежними. Но тело сотрясла дрожь, пальцы разжались, словно сломанные когти. Молоток вывалился из них и с глухим стуком упал на пол. И внезапно Дэнни увидел, что перед ним действительно стоит его папа и смотрит на сына глазами, полными отчаяния и такой невыразимой печали, что у самого Дэнни сердце словно перевернулось в груди. Его губы задрожали.

– Док, – произнес Джек Торранс. – Беги отсюда. Скорее. И всегда помни, как я любил тебя.

– Нет, – помотал головой Дэнни.

– Ради всего святого…

– Нет, – повторил Дэнни, а потом взял в свои пальцы одну из окровавленных рук отца и поцеловал ее. – Все почти закончилось.

* * *

Холлоран сумел подняться на ноги, упершись спиной в стену, а потом одним рывком перейдя в вертикальное положение. Они с Уэнди смотрели друг на друга, как, вероятно, смотрят друг на друга чудом выжившие пациенты разбомбленной больницы.

– Нам нужно подняться туда, – сказал он. – Мы должны ему помочь.

Но ее совершенно потерянные от страха глаза лишь тоскливо глядели на него с белого как мел лица.

– Слишком поздно, – ответила она. – Теперь помочь себе сможет только он сам.

Прошла минута, потом другая. Третья. И вдруг сверху донесся громкий крик, но в нем звучала не злоба, не торжество победителя, а смертельный, леденящий душу ужас.

– Боже милосердный, – прошептал Холлоран. – Что там происходит?

– Не знаю, – ответила она.

– Он убил его?

– Не знаю.

Внезапно лифт ожил и начал спускаться, а в его кабине с безумными криками металось какое-то существо.

* * *

Дэнни не двигался с места. Ему некуда было бежать. Не существовало уголка, где «Оверлук» не смог бы достать его. Он понял это сразу, окончательно и безболезненно. Ему показалось, что впервые в жизни его посетила по-настоящему взрослая мысль, в которой заключалась квинтэссенция опыта, накопленного им в этом омерзительном месте:

(Мама и папа не могут мне помочь. Я остался совсем один.)

– Уходи, – сказал он стоявшему перед ним окровавленному незнакомцу. – Иди же. Убирайся отсюда.

Существо склонилось вперед, и стала видна рукоятка ножа, торчавшего у него из спины. Его пальцы снова взялись за молоток, но вместо того чтобы направить его на Дэнни, оно развернуло головку и нацелило ее жесткую сторону в собственное лицо.

Дэнни мгновенно понял, что сейчас должно произойти.

А потом молоток начал бить в одну точку, уничтожая последнее, что еще оставалось от Джека Торранса. Существо подпрыгивало, словно танцевало какую-то дикую, невообразимую польку, а молоток с жутким хрустом бил, бил и бил по его лицу. Кровь мгновенно забрызгала обои. Осколки кости взлетали в воздух, как выломанные клавиши рояля. Невозможно сказать, как долго это продолжалось. Но стоило существу снова повернуться к Дэнни, как он понял, что его отец покинул этот мир навсегда. Лицо превратилось в странную, плавающую кровавую композицию из множества лиц, криво наложенных друг на друга и постоянно менявшихся. Дэнни различил женщину из номера 217, человека-собаку и даже вроде бы того голодного мертвого ребенка, что притаился в трубе на игровой площадке.

– Что ж, теперь действительно обойдемся без масок, – прошептало это создание. – Теперь нам ничто не помешает.

Молоток взмыл вверх в последний раз. Тиканье часов заполнило уши Дэнни.

– Больше ничего не хочешь сказать? – спросило оно. – Уверен, что даже не попытаешься сбежать? Быть может, сыграем в салочки? Все, что у нас осталось, – это время. Много времени. Вечность. Или покончим разом? Пожалуй, так и поступим. А то можно пропустить самую веселую часть вечеринки.

Оно жадно улыбнулось, обнажив уцелевшие обломки зубов.

И в этот момент до Дэнни дошло. Он понял, о чем забыл отец.

Его лицо просияло; тварь увидела это и замешкалась.

– Бойлер!

 – крикнул Дэнни. – В нем не спускали пар с самого утра! Он сейчас взорвется!

Комичное выражение ужаса и понимания отразилось на переменчивых лицах твари. Молоток снова выпал из ее руки и, как самая безвредная на свете вещь, с легким стуком плюхнулся в ворс сине-черного ковра.

– Бойлер! – возопило оно. – О нет! Этого нельзя допустить! Никак нельзя! Нет! Будь ты проклят, щенок! Это недопустимо! Нет, о нет…

– Да! – с отчаянной радостью воскликнул Дэнни. Он сжал руки в кулаки и принялся размахивать ими перед изуродованным существом. – В любую минуту! Котел! Папа совершенно забыл о нем! И ты забыл о нем тоже!

– Нет, этого не должно произойти, ты, грязный и дерзкий мальчишка! Я заставлю тебя принять лекарство! Все, до последней капли! Нет, о нет…

Внезапно уродливое создание повернулось и захромало прочь. Какое-то время Дэнни еще мог видеть его тень на стене, слышать стоны и вопли, которые, казалось, волочились за ним, как ленты старого, выцветшего серпантина.

Минутой позже раздался грохот лифта.

А на Дэнни внезапно обрушилось сияние,