Сияние

[СЕВЕРИН АНК стоит посреди перепутанных проводов на съёмочной площадке «Похищения Прозерпины». Статисты в костюмах вампиров бродят вокруг неё, трогают грим, болтают, вытаскивают зубы, чтобы покурить. Она очень маленькая — может, четыре года или пять. На ней чёрное платье с чёрным бантом и чёрные чулки. Её лицо выкрашено в мертвенно-бледный цвет. Она глядит снизу вверх на демонического ледяного дракона с усами-мечами и зубами-сосульками, огромную марионетку, которой управляет прославленный ТОЛМАДЖ БРЕЙС со своей командой. СЕВЕРИН не видит, что это её дядя Мадж дергает за ниточки куклы. Дракон возвышается над нею. Она настойчиво и тихо глядит в его глаза из оловянной фольги, сцепив руки за спиной и покачиваясь на пятках.]

СЕВЕРИН

Это ты сожрал тот большой старый город?

[Ледяной дракон торжественно кивает. Верёвки, на которых он подвешен, скрипят.]

СЕВЕРИН

Какой же ты плохой. Тебя надо наказать.

[Ледяной дракон опять кивает. ТОЛМАДЖ, расположившись прямо за кадром, дёргает за ниточки и приводит в движение блоки, отчего белые как снег плечи-буфы чудовища опускаются, как будто ему очень стыдно. Сам кукольник едва сдерживает смех.]

СЕВЕРИН

Почему ты это сделал? Мне кажется, если бы ты был поумнее, то подождал бы, пока город не растолстеет немного. Ты же не мог им насытиться! Он был такой малюсенький.

[ТОЛМАДЖ не может ответить; чудищу суждено оставаться немым, так что у изобретателя не было причин выдумывать устройство, которое позволило бы огромному кринолиновому телу заговорить.]

СЕВЕРИН

Папа говорит, поселенцы выкопали слишком глубокие ямы и разбудили древнее сердце Плутона. Но у тебя на носу невысохший клей, так что я сомневаюсь, что ты и есть древнее сердце Плутона.

[Ледяной дракон сотрясается от беззвучного хохота ТОЛМАДЖА. СЕВЕРИН приподнимается и вытирает клей большим пальцем. Потом она шепчет в огромную, усыпанную блёстками ноздрю куклы.]

СЕВЕРИН

Я тебя прощаю. Я тоже бываю голодной.

«И МОРЕ В ТОТ ЖЕ МИГ ПРИПОМНИЛО…»[62]

(«Оксблад Филмз», 1941, реж. Северин Анк)

СОПРОВОДИТЕЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ:

ЗАПИСЬ 8, СТОРОНА 1, НАЧАЛО 0:12)

С1 ИНТ. ЛОКАЦИЯ № 19 НЕПТУН/ЭНКИ — ПАЛУБА НАБЛЮДЕНИЯ ЗА ШТОРМАМИ, ДЕНЬ 671. НОЧЬ [29 НОЯБРЯ 1939 г.]

[ПОСТЕПЕННОЕ ПРОЯВЛЕНИЕ демонстрирует балкон, покрытый коркой соли и ярко-зелёными коралловыми наростами. Его завитки, цветочные мотивы и колонны напоминают о балюстрадах Нового Орлеана. Заржавелые фонари висят на длинных цепях, похожих на цепи Джейкоба Марли, отбрасывая бело-синий свет на бурное кобальтовое море, которое покрывает всю несказанно огромную поверхность Нептуна. Балкон накрывает полупроницаемый стеклянный колокол; капли дождя стучат по хрусталю и скатываются вниз, но порывы морского ветра проникают сквозь преграду — впрочем, это пустяк в сравнении с ураганными ветрами снаружи, способными убить любого человека на своём пути быстрей, чем удар молнии. Тихий, скрежещущий, ровный грохот Энки, плывущего по своему экваториальному маршруту, оттеняет каждое сказанное слово.]

СЕВЕРИН АНК

Город Энки — это ещё и корабль, возможно, самый большой из всех, что когда-либо выходили в море. Он огибает планету за десять лет, следуя за скорбным эхо Гольфстрима, текущим более-менее пряхмо, изящно обходя белый шквальный узел матери штормов, от которой происходят все прочие циклоны этого мира. Этот балкон и тысячи ему подобных выпячиваются, словно пузыри, на наружной стене нептунской столицы. Что бы ни происходило в этом городе — любая работа, любые амбиции, любой декаданс — населяющие его души всегда возвращаются к этим наблюдательным пунктам: к приютам паломника, к уютным очагам, к месту ночного дозора. Они приходят посмотреть на шторм. Встретиться с ним взглядами. Тратя час или восемь часов, — или, в случае некоторых старожилов, всякий миг, который не уходит на сон или еду, — жители Энки тянутся к этому первобытному зрелищу, чтобы увидеть, как их мир изгибается, извивается во власти постоянных океанических бурь, чтобы стать свидетелями вечного водоворота, который и есть древнее сердце Нептуна.

[Камера показывает лишь синеву. Монструозные волны хлещут небо цвета индиго, придавленное тучами. Барашки на волнах достигают высшей точки и разбиваются; тени водорослевых лесов размером с Азию легко скользят и пляшут под водой. Но масштаба осознать невозможно, поскольку в обозримом пространстве нет земли. Может, это Тихий океан, а может — Женевское озеро. Но это не то и не другое. Лишь когда в кадр неспешно вплывает рыболовецкое судно и, миг спустя, справа по борту от него поверхность воды рассекает какой-нибудь левиафан неизвестной породы, гейзером выплёскивая море в богатый метаном воздух, наступает момент истины, от которой мутит. На Земле есть города, которые размерами уступают этому берилловому зверю, обросшему ракушками.]

СЕВЕРИН (голос за кадром)