Сияние Каракума (сборник)

Все захохотали ещё громче. Боссан-эдже, залившись краской, руками замахала и выбежала прочь от греха… А старики ещё долго, до самых сумерек сидели за чаем и воспоминаниями, то радостными, то горькими.

Солнце закатилось, густою тьмою окутало село. Только во дворе Хайдара лампы горели, да не угасало красноватое пламя в очагах. Старики уже разбрелись по домам, а конца тою ещё не было видно. Всюду разгуливали группами девушки и молодые женщины в нарядных, глянцем отливающих платьях из шелка-кетени, позванивая серебряными монистами. Парни же сгрудились около Чопана.

Вот уже наступил срок отводить его к невесте.

В сопровождении друзей Чопан предстал, наконец, перед Огульдженнет. Девушка сидела, скромно потупившись, кутаясь в платок. На голове Чопана новый тельпек из чистой белой овчины, вишнёво-алый халат на плечах; сапоги на парне с высокими голенищами, свет костров отражается от их сверкающей поверхности. Друзья крепко затянули на поясе Чопана новый прочный кушак. Юноша постоял секунду, потом опустился перед невестой на корточки, слегка наклонив голову, как и она. Чтобы скрыть волнение, дрожь, охватившие его, он улыбался, хоть и несколько принуждённо. И вот глаза его встретились с глазами девушки. О чём-то говорили едва уловимые движения тёмных стрельчатых ресниц. Спрашивали, ждали ответа… И он понял, ответил ей также неприметно для окружающих. Разговор двух влюблённых… Кто посторонний сумеет постичь его тайны?

Лишь минуту молодые сидели неподвижно. Потом, как велит обычай, гибкие пальчики невесты потянулись к ногам юноши. Сейчас ей предстоит снять с мужа сапоги. Это необходимо сделать, чтобы тут ни^оворили окружающие. А уж им только дай повод. Любят позубоскалить.

— Глянь, глянь! — первым выскочил один из парней. — Стыда, что ли, нет у этой девки? Незнакомого парня разувает!..

— И верно! — подхватил другой. — Ни стыда, ни ума.

— Вон как за сапог уцепилась, не отнимешь у неё…

— А парень-то хоть достоин, чтоб его разували?

— Может, чесоточный какой, а?

…Уж тут скажут — держишь только. И не вздумай обидеться. Со всех сторон сыпались колкие словечки. Правда, кое-кто стал и хвалить жениха. Особенно старалась одна молоденькая гелин — она только что вышла замуж, и, по обычаю кайтармы, на время вернулась от мужа к родителям. Она в своё время с Огульдженнет училась в одном классе. Растолкав парней, женщина протиснулась к невесте, обняла её за плечи:

— Душечка, не слушай ты их, пусть болтают что хотят! — Потом обернулась к насмешникам: — Зря вы стараетесь, уважаемые! Уж будьте уверены, Огульдженнет Чопана знает лучше, чем вы, сколько вас тут ни есть!..

— Вах, так и ты, видно, не знаешь, — наседал на неё кто-то из самых назойливых. — Прошлым летом Чопан с арбы свалился и ногу сломал, а кость-то и срослась криво.

— Да уж ладно тебе! — попытался кто-то его урезонить.

— Ах-ха-ха-а!..

— Ой, ногу мне отдавил, неуклюжий!

Шум, толкотня всё не утихали. Кто стоял позади — норовил пролезть вперёд, поглядеть, ловко ли невеста жениху сапоги стягивает и пришивает, как принято, пуговицы на рубаху. Огульдженнет между тем медлила — от волнения у неё дрожали руки.

И в эту самую минуту сквозь толпу протиснулась Оразгюль. Весь день и вечер она искала, на что бы ей излить скопившуюся на дне души злобу. И, кажется, нашла в конце концов.

— Что ты копаешься, дрянь девчонка?! — с ходу закричала она. — Заставляешь людей ждать… Или ты не умеешь пуговицу пришить? Или, может, сапоги с мужа снять позором для себя считаешь? Негодная, ты что — решила новые порядки заводить?! Ну-ка, живо!

И она в припадке ярости толкнула девушку в плечо. Шум и говор вокруг разом смолкли. Послышались неодобрительные замечания, вопросы:

— Что это за скандальная баба?

— Голубушка, ты в своём ли уме?

— Похоже, что нет…

— Не вам, безмозглые, судить об этом! — взвизгнула Оразгюль, и лютая злоба перекосила её лицо.

— Эй, придержи язык! — с угрозой проговорила женщина, прикрывавшая рот яшмаком.

— Сама придержи, поганая дочь осла! — продолжала бесноваться жена Атака. Тут уж не выдержали мужчины, дотоле с достоинством молчавшие:

— Постыдись, сестрица, ведь себя роняешь перед всеми!

— Старшая родственница, хозяйка на тое, — а гостям настроение портишь…

— Слушай, а кто всё-таки эта баба? Что-то узнать не могу…

Это уже подшучивали над скандалисткой. Хотя все присутствующие, конечно, знали, кто она такая. Но вспоминали, как несколько лет назад она прикинулась полупомешанной, чтобы увильнуть от работы в колхозе.

— Ага, вот и довелось её повидать! — съязвил кто-то. И Оразгюль не выдержала всеобщего презрения — сорвалась с места и исчезла в толпе.