Сияние Орна

Возле стен пещеры на невысоких каменных постаментах в шестиугольных ячейках, похожих на соты, лежали сучившие ручками и ножками младенцы. Иногда они переворачивались на животы. В пещере молча работали взрослые аборигены. Они переворачивали и перекладывали яйца, а иногда, ухватив за ручки и за ножки подросших детей, переносили их из малых ячеек в большие. Здесь были также маленькие ячейки, в которых лежали коконы. В больших ячейках находились подростки, которые иногда выбирались из них и помогали взрослым.

– Что здесь происходит? – удивился Курьянов.

– Это какой-то сумасшедший дом, – растерянно произнёс Игумнов.

– Похоже на муравейник, – сказал Никодим. – Я в детстве разворошил муравейник и рассматривал, что внутри происходит. Муравьи похоже суетились.

– За мурашами интересно наблюдать. Муравьи делятся на рабочих и охотников. Ещё у них есть самка – крупная особь женского пола, которая откладывает яйца. А остальные муравьи о них заботятся, – сказал Игумнов.

– Крупная особь, говоришь? То есть, баба здоровая, – задумался Курьянов. – Любопытно. А вы заметили, что здесь одни мужики всем этим детским садом заведуют, а женщин нигде не видно? Да и среди младенцев здесь только пацаны.

– Рабочие муравьи отличаются от муравьиной матки строением и размерами, – вспомнил Игумнов.

– Наверно, местные женщины тоже не похожи на мужчин, – предположил Курьянов.

– Но ведь здесь не муравьи, а люди, однако! – сказал Никодим.

– Посмотрите на крайнюю слева ячейку, – сказал Курьянов. – Там яйцо треснуло. А ты, Никодим, говоришь, что это люди. Не люди это!

На яйце треснула скорлупа, и в ячейке остался лежать серый кокон.

– Внутри яйца находился кокон, – сказал Курьянов.

– Да уж, на ребёночка не шибко похоже то, что из яйца вылупилось, – согласился Никодим.

К ячейке подошёл один из аборигенов. Он выбросил из ячейки битую скорлупу и каменным ножом разрезал оболочку кокона, из которой стал выбираться младенец с длинным туловищем и короткими ручками и ножками. Младенец перевернулся на спину и задрыгал конечностями. Абориген положил нож рядом с ячейкой, подхватил младенца и оттащил его в сторону к другим детям, которые лежали в ячейках разного размера.

– Заметьте, местные акушеры просто разрезают кокон, – прошептал Курьянов.

Туземцы по очереди подходили к детям и подавали им еду в миске.

– Они кормят местных детишек гадостью, которую они носят сюда в мисках. Возможно, это каша из тростника, смешанная с кровью крупной ящерицы, или что-то в этом роде, – предположил Игумнов.

– Хорошо, что нас кормят натуральным тростником, а то я не смог бы постоянно есть мясо ящеров. Кстати, здесь можно будет варить мясо, – заметил Игумнов. – Можно ставить миску рядом с ямой, наполненной горячей лавой.

– Здесь у них не столовая, а родильное отделение. Так что о варёном и жареном мясе забудь, – сказал Курьянов.

– Я смотрю, женщин у туземцев нет. Тогда как же они производят потомство? Откуда берутся яйца? – удивлялся Никодим

– Почему же нет женщин? Есть! – сказал Курьянов – Только, возможно, это одна-единственная самка во всей этой огромной пирамиде. Если провести аналогию с муравьями, то здесь должна обитать одна самка. У муравьёв она называется маткой или муравьиной царицей.

– И где же она? – спросил Никодим.

– Помните, как кто-то ворочался на постаменте в одном из залов, через который мы прошли в первый день? Возможно, это была самка. Мужские особи здесь и впрямь похожи на мужчин, но теперь я уверен – это не люди, – сказал Курьянов.

– Почему же? Ведь они на нас так похожи! – удивился охотник.

– Это всего лишь внешнее сходство, не более того… Человеческие младенцы не вылупливаются из яиц, – уверенно произнёс Курьянов.

– Бедные дети! – прошептал Игумнов.– Они живут растительной жизнью в мрачном подземелье, а потом их, несмышлёнышей, выводят во внешний мир. И ждёт их молчаливая жизнь, перетаскивание с места на место яиц и кормление юного поколения. Без ночных прогулок с любимой девушкой, без вдыхания аромата сирени в парке, без любви и эмоций живут эти существа.

– Почему же без любви? Может они свою самку ещё как любят! – сказал Никодим.

– Я не могу понять, зачем они нас сюда привели? – задумался Игумнов.

Тут один из конвоиров подтолкнул Валерия в спину остриём копья.

– Что ты делаешь, урод?! – вскрикнул Игумнов.

Сопровождавшие их аборигены стали подталкивать пленников копьями в спину. Люди двинулись в обратный путь.

– Не знаю, как вы, а я испытал потрясение, – признался Курьянов.

– Да. Такую картину на всю жизнь запомнишь, – согласился Игумнов.

– Думаю, нам надо отсюда бежать. Беду чую, – сказал Никодим. – Я редко ошибаюсь.

– Отсюда так просто не убежишь. Жаль, что мы своё оружие проспали, – вздохнул Игумнов.

На обратном пути они заметили необычайно оживлённое для размеренной жизни пирамиды движение. Аборигены сновали по коридорам, словно кого-то выискивая. Трёх пленников затолкали в их комнату-келью, которая оказалась пустой. Олега и Кати в ней не было. Возле входа остались дежурить три вооружённых туземца.