Сикарио

«Элукубрация»… Так, кажется, говорится? Чертово словечко, никогда на выходит с первого раза. Никогда у меня не получалось рассуждать про то, что могло бы получиться или нет, для этого нужно иметь воображение, а у меня его отродясь не было, и про это я уже говорил много раз.

Может быть, к этому времени я уже был бы отцом двух маленьких мулатов или окочурился после очередного приступа смеха.

Дружище, как же мне не хватает её смеха! Как он мне нужен! Помню, что как-то ночью, в самый огненный, самый страстный момент я начал шептать: «Ухожу, ухожу…» и эта сукина дочь не задумываясь ответила: «Так захвати с собой зонтик, там дождь идет».

Понимайте как хотите. Я-то ни куда так и не ушел, и зонтик с собой не взял.

И так оно было всегда.

А сейчас еле-еле шевелит глазами, когда с ней разговаривают.

Нет. Не хочу её видеть.

Я обеспечил её всем необходимым до конца дней, но когда нужно было плакать, тоя уже плакал, а больше сил нет…

Хочешь, скажу одну вещь, друг? Думаю, что никогда больше не пойду навещать её, потому что в один прекрасный день я обнаружил, что в глубине души жалею себя больше, чем её.

Получается, что у неё отсутствует рассудок, а мне не хватает её.

Полагаю, что если кто-то идет на кладбище помолиться на могиле любимого человека, то мысленно видит его таким, каким он был при жизни, и когда разговаривает с ним, мысленно слышит ответы, словно с ним разговаривают откуда-то издалека.

Но идти в тот госпиталь и видеть, как Мария Луна превратилась в «лохмотья», и с её губ не слетает ни одного слова – это совсем другое, и я, который стольким помог превратиться в мертвецов и при этом даже не моргнул глазом, не могу это сделать, у меня просто нет сил смотреть на весь этот спектакль.

Но, давайте оставим это! Важно то, что после моего разговора с Рамиро, после того, как узнал что и как происходит там, в Боготе, я сделал следующий звонок и когда какой-то тип с антиокийским (Антиокия – провинция в Колумбии) акцентом сухо спросил, что мне надо, я ответил, что зовут меня Роман Моралес, только что прибыл в Майями и у меня имеется подарок для «Эдуарда».

С той стороны послышался шепот, говорили голосами нервными, неуверенными и наконец другой тип, на этот раз с побережья, спросил «какого хрена я пропадал так долго…»

– В следующий раз прилечу на самолете – ответил я, но шутка явно не удалась.

Они захотели получить свой «товар» сегодня же ночью, но я возразил, сказав, что остался один и мне потребуется некоторое время, чтобы найти и доставить его.

– А где второй?

– Свалился в воду.

– А негритянка?

Луна никакая не негритянка. Она и мулатка-то «с натяжкой», но тот сукин сын произнес «негритянка» с таким презрением, словно хотел сказать «крыса».

Я чуть не взбесился, мне стоило большого труда сдержаться и успокоиться, и ровным голосом ответь, что поскольку она не моя «невеста», то пришлось и её «отправить к праотцам».

В ответ молчание и опять шепот. Судя по голосам, они были взволнованы. Довольны и взволнованы. И было их там несколько. Три, как минимум, возможно больше, наверное, четверо.

Я попросил, чтобы на встречу приехал кто-нибудь из них и только один! Следующей ночью, в небольшой ресторанчик на авеню Линкольна, не далеко от пляжа и еще я предупредил их, что если они не привезут тех денег, которые должны были за доставку «товара», то могут распрощаться со своими чемоданами.

Описание моей внешности у них было. Знали они также и шалопая Романа Моралеса, когда-то не сходившего со страниц светской хроники, всегда одетого во все коричневое.

Всё было логично! У них не было ни малейшего представления кто я такой, но найти настоящего Марона Моралеса стоило большого труда, в этом можете не сомневаться.

Тот, кто приедет на встречу со мной должен быть одет в темный костюм, а мои деньги он должен был принести в красной сумке.

И что в этом такого?

Так имеют обыкновение вести себя в фильмах про гангстеров, а тем придуркам такие фильмы очень нравились.

В назначенное время некий тип в темном «пальто» вошел в ресторан, попросил выпить и сел за столик недалеко от двери, положив красную сумку на видном месте.

Я уже около часа ходил снаружи и наблюдал. У меня большой опыт в этом деле и я запросто могу определить когда человек приходит один, а когда с ним полно тех, кто прикрывает ему спину.

Когда я убедился, что вокруг никого больше нет, взял один из чемоданов и направился прямиком к нему.

Показал ему пустой чемодан и сказал:

– Меня послал некий сеньор Моралес. И просил передать, что если вы узнаете свой чемодан, то чтобы получить его содержимое должны следовать за мной. И хочу предупредить вас, что в этом деле я не более, чем посредник.

Как вы сами видите физиономия у меня самого настоящего «посредника». Всегда принадлежал к тому сорту людей, на которых никто и никогда не обращает внимание, и это не потому, что я такой тщедушный, а потому, что вокруг меня всегда витает такая аура, что ли, от которой я и сам не могу избавиться.