Сила обстоятельств: Мемуары

Иностранные дипломаты во все глаза смотрели на избиение в глубине улицы. Во время речи де Голля люди непрестанно поворачивали головы в сторону толпы, и время от времени проносился слух: «Они прошли через заграждения». Тогда у этих господ срабатывал один и тот же рефлекс: они расстегивали свои ремни, собираясь превратить их в оружие.

Воскресенье, 14 сентября

Роскошная осень. Вчера в восемь тридцать утра у меня было ощущение, что я снова попала в Пекин: та же золотистая нежность небес и воздуха, я ждала машину, которая должна была доставить меня на скучнейшее собрание; речь шла о лекции для протестантских преподавателей в Бьевре; а согласилась я в преддверии референдума, чтобы вырвать у них «нет». Это старинное церковное здание в большом зеленом парке было очень красиво. Собравшиеся показались мне симпатичными; много пасторов, и среди них Матьо, который только что провел шесть месяцев в тюрьме за то, что помог одному члену ФНО перебраться в Швейцарию. Я говорила об ангажированности интеллектуалов, мы немного поспорили, они вроде бы со всем согласились. Но на обратном пути в машине я была разочарована; седая женщина думала как я, но две другие, психиатр и врач, боялись парашютистов и коммунистов, они говорили, что в конце-то концов де Голль — это де Голль; левее есть только Мендес-Франс, а он такая одиозная фигура! Все эти люди, которые вот так душат себя собственными руками, вовсе не фашисты, но испытывают несказанный ужас перед коммунистами.

Вечером Ланзманн повел меня ужинать в «Ванн руж». Я снова очутилась в Париже, такая сонная и в то же время возбужденная, что даже не могла пойти выпить стаканчик в «Дом», а сразу отправилась спать. Сегодня утром я все еще ощущаю напряжение. Неужели все это снова начнется, как в мае? Боюсь, что так. Боюсь, что напряжение не отпустит меня до двадцать восьмого. Ну а потом? Представить себе не могу месяц октябрь.

За этот дневник я снова взялась отчасти потому, что в таком состоянии любая другая работа для меня тягостна. Довольно мило прошло в пятницу вечером собрание Комитета по связям 14-го округа. Маленький зал, должно быть, дежурное помещение ВКТ, был полон. Жюскен попросил меня сесть за стол президиума. Я оказалась рядом с Франкоттом, сенатором и бывшим муниципальным советником, коммунистом — точь-в-точь старый продувной политикан из левых. «А! «Мандарины»! Это хорошо, — сказал он мне и с усмешкой добавил: — Точно такая же ситуация и та же проблема: с нами или против нас…» Я ответила ему: «Да, ситуация та же: мы вынуждены работать с вами». И тогда он произнес неподражаемым тоном: «А что же вы хотите, иногда мы ошибаемся, допускаем ошибки: кто их не делает? Но в основном правда на нашей стороне». Жюскен сделал доклад о сложившейся ситуации, на его взгляд, неплохой. Но боже мой! Откуда такой оптимизм?

Сартр возвращается завтра; по телефону он сказал мне, что довольно сильно устал. В статье, которую он прислал, это чувствуется, не хватает воодушевления. Но написать ее было необходимо.

16 сентября

Вчера под дождем я встретила Сартра на Лионском вокзале, и мы проговорили весь день. Он очень устал. Я продолжаю «активно работать»: редактирование плакатов, обсуждения, статьи. Ланзманн полностью поглощен избирательной кампанией. На своей лекции в Монтаржи перед двумястами пятьюдесятью учителями он говорил о «насилии над сознанием». 3., коммунист, упрекнул его: «Вам не следовало произносить этого слова, там были женщины».

Среда, 23 сентября

Вокруг меня до самого утра творилось безумие. У Сартра

начались боли в печени, как раз когда в воскресенье он должен был писать новую статью для «Экспресс». К вечеру он до того измучился, обессилел, его так лихорадило, что казалось, ему с этим не справиться. А если учесть, что первая статья получилась несколько тусклой, то его раздражало, что и эта может оказаться такой же. Он проработал двадцать восемь часов кряду без сна и почти без перерыва. В ночь с воскресенья на понедельник Сартр немного поспал, но когда в понедельник я ушла от него в одиннадцать часов вечера, он, совсем вымотанный, снова принялся за работу и продолжал до одиннадцати часов утра. Вчера вечером вид у него был совершенно отсутствующий, и я задавалась вопросом, сможет ли он держаться на ногах во время митинга. Но, говорят, выступил он очень хорошо, а спать лег лишь в половине первого. В понедельник вечером я застала Ланзманна за исступленной работой над статьей о Китае, которую он писал всю ночь и весь следующий день — статья получилась очень хорошая. Я же провела вечер понедельника, делая сокращения в статье Сартра, — работа неблагодарная и утомительная, если дело срочное. Наконец Сартр только что получил номер «Экспресс»: статья действительно превосходная, и стыки не очень заметны.