Сила притяжения (СИ)

— Смотри, — Аня придвинула ко мне свои записи, позволяя заглянуть в исписанные ее не всегда разборчивым почерком листки, — Я составила список с расчетом на сто тридцать человек — столько уже записалось. Турбаза уже оплачена — отец вчера съездил туда и всё уладил. Он же с нами поедет в качестве сопровождающего взрослого.

— Твоя мама тоже с нами? — поинтересовался я, вчитываясь в огромный перечень продуктов.

Данчук кивнула:

— И Саша тоже. Твоя сестра, к слову, тоже изъявила желание к нам присоединиться.

Я только закатил глаза:

— Владка просто на Меридова запала. Вот и использует любую возможность, чтобы с ним пообщаться.

Подруга покачала головой, даже не пытаясь скрыть улыбку:

— Что с вами со всеми творится? Весна вроде еще не скоро, а вы тут все влюбиться решили.

— А сама то, — парировал я с усмешкой, — Кто на нашего новенького запал?

— Глупости не говори, — отрезала Аня, но при этом от меня не укрылся румянец, выступивший на её щеках.

— Ты его уже пригласила? — невинным тоном поинтересовался я, постукивая пальцами по столу.

Подруга покачала головой:

— Мне не хотелось навязываться. Вдруг он не любит такие мероприятия.

— Вот теперь глупости говоришь уже ты, — не удержался я от шпильки, — Такие выходные любят все. Без исключения. И если этот Давид не конченый псих, но ему тоже понравится. Давай так, — решил я, видя, что Данчук не спешила мне перечить и о чем-то напряженно думала, — Я приглашу его. Мне это сделать не сложно, правда. А ты, в благодарность, пригласишь Наташу.

— И зачем мне это делать? — поинтересовалась блондинка, — Я её знать не знаю. Вдруг она решит, что я маньячка и мечтаю обесчестить бедную первокурсницу?

— Ну, ты слишком много-то на себя не бери, — хмыкнул я, — Маньячка из тебя такая, никакая. А причина простая — она первокурсница. Ты сама это сказала. И ты устраиваешь им посвящение. Будем считать, что это еще одна часть внедрения её в студенческую жизнь. Ты же главная помощница старосты. Тебе найти подход к другим проще, чем мне сыграть семиминутное соло на рояле, — этот инструмент покорялся мне не так охотно, как любимая гитара.

Аня чуть подумала, прикусив губу, после чего всё же кивнула:

— Хорошо. Я помогу тебе. Но и ты не забудь про своё обещание.

— Обижаешь, — с улыбкой кивнул я, — У меня просто феноменальная память! А насчёт моего предложения — конечно, я сделаю это. Для чего еще, по-твоему, нужны друзья? — подмигнул я девушке.

Аня не успела ответить, потому что в гостиную заглянула её мама. Улыбнувшись нам, она спросила:

— Юлиан, ты останешься на обед?

— Почему бы и да? — пожал я плечами, — Я буду длинные макарошки.

— Это паста, — поправила меня Аня.

И, хоть я сидел к ней спиной, я был более чем уверен, что, произнося это, подруга закатила глаза. Она иногда была той ещё занудой, в хорошем смысле этого слова. И я, зная об этом, очень любил действовать ей на нервы, играя на этой черте характера Данчук.

Поэтому, пожав плечами, я невозмутимо отозвался, повернувшись к ней:

— Я так и сказал — длинные макарошки.

Её мама хихикнула, глядя на вытянувшееся лицо дочери, и поспешила скрыться. Аня же, фыркнув, вдруг протянула мне какой-то листок, до этого лежавший в ворохе её записей.

— Что это? — поинтересовался я, разворачивая его и пробегаясь глазами по написанному.

Да это же…

— Песня, — подтвердила мою догадку подруга, и добавила, — Для ваших «Диких коал».

— Мы — «Бешеные панды»! — тут же вскинулся я, разгневанный тем, что она опять коверкала название моей группы.

Но Данчук, не моргнув и глазом, пожала плечами:

— Я так и сказала.

Хм. Да, эта блонди тоже могла вывести меня из себя. Что тут скажешь — мы друг друга стоили. Недаром называли себя лучшими друзьями.

После обеда с шумным семейством мы с Аней поднялись наверх в её комнату. Я любил бывать дома у Данчуков. Тут всё было каким-то лёгким, беззаботным, и очень напоминало моё собственное жилище. С той только разницей, что в родных стенах меня любила выводить сестра, а здесь эту роль старательно исполняла Аня. Но всё равно, её комната была и оставалась нашей крепостью. А под окнами очень удачно росло крепкое дерево, которым я частенько пользовался вместо лестницы. Преимущественно по ночам.