Сила Слова в Древней Ирландии. Магия друидов

Само слово «друид» в галльских текстах не встречается и известно только по античным источникам, а также по данным островных кельтских языков (др. ирл. druí, pl. druid, ср. валл. derwydd). Предположительная этимология связывает лексему с и.е. основой *u̯eid

– ‘знать’ (ведать), в качестве первого элемента традиционно принято называть и.е. основу, обозначающую дерево: *doru-/*deru̯o-, имевшую в кельтском специфизирующее значение – «дуб» (ср. др. ирл. dair, daur, валл. dar, derw

, галльск. Dervos – название леса). Святилище галатов, носившее название drunemeton, возможно, также связано с культом дуба. Связь слова друид с греческим названием дуба drys была предложена еще Старшим Плинием в его «Естественной истории» (XVI): «Они выбирают дубовые леса и во всех своих обрядах обязательно используют ветвь дуба; так что вполне возможно, что сами друиды взяли свое имя от греческого названия этого дерева».

Такая интерпретация и сейчас поддерживается многими современными кельтологами и индоевропеистами (см., например [Bader 1989: 68–82; Delamarre 2017: 58–60]). Однако валлийская лексема derwydd ‘друид’ никак не соотносится с обозначением дуба и предположительно может иметь другое происхождение: из *to-are-wid

– ‘вперед знающий’ и ее связь с ирландской является проблематичной (см. [LEIA-D: 203]), как и более точная этимология самого галльского слова друид, которое может восходить и к и.е. *dru– (усилительная частица). Друиды в таком случае это те, кто «много знает» или те, кто «знает вперед» (священная роща галатов, в таком случае – «великое святилище»). Ж. Вандриес в своем «Этимологическом словаре древнеирландского языка» даже высказывает предположение, что валлийская и бретонская (dorguid) лексемы, обозначающие друида как бы ретроспективно – позднего происхождения, и возникли как реинтерпретация галло-римского druid’a.

А что же в Ирландии? Сама лексема впервые фиксируется в письменной традиции в странной билингве, найденной в графстве Килдар: на характерном огамическом камне[46]. Огамический текст, что встречается в билингвах довольно часто, не соответствует латинскому. Так, огамом написано имя умершего: OVANOS AVI IVACATTOS[47]

, тогда как латинский текст выглядит следующим образом: IVVER(?)E DRVVIDES. Надпись датируется V в.н. э., т. е. относится к наиболее архаичным. В свое время К. Марстрандер [Marstrander 1945] предположил, что первое слово латинской надписи представляет собой глагол и является искаженным латинским juvere ‘помогали, содействовали’[48]. Как пишет об этой надписи в довольно популярной (и не лишенной фактических ошибок) книге «Друиды» Т. Д. Кендрик, «более нигде в Ирландии не было найдено ни одного камня, в надписи на котором различалось бы слово “друид”, а его появление в единственной латинской надписи говорит о том, что ее создал образованный человек, выразивший свое уважение к почившему с помощью ученого слова[49]. /…/ В сущности, на основании этого факта мы вправе сделать вывод, что ко времени создания этого памятника, во второй половине I тыс. н. э., представления о друидах черпались образованными людьми из книг и никак не соотносились с реальной фигурой кельтского друида, которого они именовали просто волшебником, magos. Таким образом, вполне может быть, что это слово на камне из Киллин Кормак представляет собой неудачный латинский комплимент человеку, который определенно не имел никакого отношения к тем людям, которых называли друидами сами кельты» [Кендрик 2007: 141]. Но – какие кельты: галлы, бритты или ирландцы? Трактовка К. Марстрандера («помогали установить друиды») кажется несколько более логичной, однако у А. А. Королева она вызывает следующие сомнения: «остается неясным, с какой целью друиды, всегда крайне враждебно относившиеся ко всему римскому, решили высечь на камне надпись латинскими буквами и на латинском языке» [Королев 1984: 61]. Латинский характер надписи (а не запись ирландских слов латинским алфавитом) предполагает и Д. МакМанус [McManus 1997: 61].

Латинский поэт Лукан (I в.н. э.) в своем труде «Фарсалия, или Поэма о гражданской войне», пишет, что если обязанностью поэтов-бардов было создание особых хвалебных гимнов, то друиды совершали мрачные жертвоприношения, а также предрекали будущее, а еще – верили в переселение душ (см. строки 447–462):