Сила ведлов

— Ну, Мишаня, знатное место тебе досталось. Главное, что ракушечника здесь полно и тебе не придется ездить за ним далеко, чуть снял с него плодородную землю, в сторону свёз — и пили сколько потребуется. Поэтому завтра же собирай тракторят, соляры у тебя хватает, целых десять бочек, и закладывай вон там, на склоне того бугра, карьер. Эх, Мишка, чего ты только не найдёшь на раскрытых ладонях Куры и Аракса! Там всего полно. Так что срочно поднимай металлургический комплекс, электростанцию к нему, нефти в Баку навалом, сама из-под земли поднимается, и бегом строй большие корабли. Станешь нам на них металл отправлять. Реки здесь столько руды вниз сносят, что мнедаже завидно, парень. Про говорящие камни я вообще молчу.

— Обязательно всё построю, Митяй Олегович, — ответил князь, широко улыбаясь, — зря, что ли, ты меня учил. Вот увидишь, уже к зиме отстроимся. Народу здесь много живёт, а значит, есть кого большому и серьёзному ведловству учить. Ты мне только техники сюда подбрось хоть немного. Особенно бульдозеров и новых экскаваторов, которые Игнат изготавливать начал.

Митяй кивнул и сказал скороговоркой:

— Подброшу-подброшу, княже. Как только домой вернусь, сразу же велю отправить тебе технику. Ну что же, братишка, ты оставайся, трудись, а я полетел к своим. Ты же знаешь, пока я не увижу, что чёрные дарги всем довольны, не успокоюсь.

Юный, но уже очень куркулистый князь сразу же взмолился:

— Митяй Олегович, а может, вернёшься на Большой Шишиге? Оставь мне оба автожира. Мы же взяли с собой полный комплект оборудования для перегонки нефти, её мы из земли влёгкую поднимем, я сверху уже высмотрел несколько мест, где она сама сочится, так что бензин у нас знатный получится, а без метана можно будет пока что и обойтись.

Митяю трудно было отказать в такой просьбе своему ученику, и он с улыбкой кивнул ему. Через три часа, несмотря на то что уже вечерело, он сел в машину вместе со вторым водителем, ещё одна пара водителей села во вторую Шишигу, и они поехали сначала на восток, а уже в сумерках повернули на север. Стояла полная луна, да и фар на каждую из Больших Шишиг Игнат навешал много. Хотя и не галогенки, светили они знатно, так что обе машины быстро неслись вперёд, и ещё до полуночи Митяй успел вернуться в лагерь. Очень, кстати, своевременно, так как на следующий день, около одиннадцати часов утра, вернулись остальные машины, и началась погрузка пассажиров. В восемь Шишиг и восемь пассажирских колёсных барж удалось поместить всех оставшихся чёрных даргов, и караван тронулся в путь, чтобы через двое суток добраться до берега Кубани. Четыре Шишиги, взяв на буксир все восемь прицепов, поехали в обратный путь, а четыре остались на берегу, дожидаться кораблей из Дмитрограда.

Митяй мысленно был в пути на Урал и прокладывал самый удобный маршрут. Однако ход его мыслей то и дело прерывался раздумьями о том, как там устроились на новом месте чёрные дарги и не случилось ли какой ссоры.

Усадить их на два кораблика и большую баржу не составило особого труда. Их заманили туда чудесным ароматом жареной осетрины, против которого и сам Митяй с трудом бы смог устоять, а может быть, и не смог. Теперь же оставалось только дождаться возвращения Антона, ведь что ни говори, а Большие Шишиги на подводных крыльях плыли по реке даже с баржами на прицепе быстрее его тихоходов. Поэтому они провели на реке целых три дня, пока под вечер не показались даже не три, а четыре судна, два буксира и две баржи, большая и малость поменьше, но тоже весьма вместительная. На берегу уже была построена из брёвен пристань, к которой те незамедлительно причалили и пришвартовались. Сразу же началась посадка на суда, но в путь они тронулись только на следующее утро и через трое с половиной суток доплыли до Дмитрограда.

За время пути Митяй не только знатно выспался, но и расспросил Антона о том, что творится в городе и как встретили дмитроградцы чёрных даргов. Город жил своей обычной жизнью, то есть ударно трудился. Без дела никто просто физически не мог сидеть, так всем хотелось сделать все те вещи, о которых Митяй рассказал так подробно и даже нарисовал их на листах пергамента, чтобы ведлы-мастера видели их перед собой, словно в натуре.