Сила ведлов

Митяй только потому и махнул рукой на всё, что прекрасно знал, какой перестраховщик князь Данила Штурман. Если тот написал в паспортных данных на Митяя, что судно имеет грузоподъёмность в пять тысяч тонн, то к этому смело можно прибавлять ещё полторы-две тысячи, и оно с гарантией не потонет. Так что двенадцать парней и двенадцать девушек спокойно смогут доплыть и до Израиля, где состоится высадка первых машин на берег, а там они уже как-нибудь разберутся со всеми остальными трудностями. Хабаром в дорогу их снабдили, каждой группе вышло по девяносто тонн. Да, именно полезный груз такой массы Митяй разрешил взять в дорогу каждой группе, и молодые ведлы вовсе не брали с собой то, что им заблагорассудится прихватить со склада. Чуть ли не каждый грамм груза был оценен с точки зрения его полезности. Первым делом в каждую фуру загрузили передвижной металлургический комплекс, который назывался чудо-печкой. Он имел в длину четыре метра тридцать сантиметров, в ширину три и в высоту четыре, а его плавильный многофункциональный котел из ядовитого оксида бериллия, покрытого, для безопасности, рубашкой из тугоплавкого вольфрамового сплава, ёмкостью в десять кубических метров, был доверху заполнен различным инструментом и деталями станков. Затем в фуру загружали специальный контейнер с различным оборудованием и припасами, причём по большей части индивидуально подобранными. Митяй ведь точно знал, где и на что можно будет сесть, а потому и фуры снаряжались исходя из наличия на месте того или иного сырья.

Последними в них ставились разобранные на части два мини-бульдозера, два мини-экскаватора, один Шишижик-пикап, три Ижика и один автожир. Ну и плюс харчи на первое время. Вот что в комплект отряда колонистов-прогрессоров не входило, так это топливо. Перед высадкой на берег каждая из машин была заправлена под самую завязку кристаллическим многокомпонентным топливом — это тёмно-фиолетовые мелкие тяжёлые кристаллы. Эскадру будут сопровождать до самого Туниса три танкера-заправщика, гружённые одним кристаллическим топливом и маслами. Так что первое время проблем с топливом у прогрессоров не будет, а затем им придётся либо обходиться масличными растениями и животным жиром, либо искать нефть, но если что, то сойдут горючие сланцы и любой уголь — биохимия способна превратить в превосходное топливо не только растительные и животные жиры, но и их. Впрочем, прогрессорам ведь предстояло всего-то и сделать, что отловить какое-нибудь племя, желательно побольше, на его глазах возвести шикарный правительственный квартал в каком-нибудь красивом месте, а затем построить, не говоря уж о другом, взлётно-посадочную полосу. Транспортные самолёты уже были не только спроектированы, но существовали в виде макетных образцов, а вскоре должны были выкатиться из цехов авиазаводов и подняться в воздух.

В основе любой развитой цивилизации лежит металлургия, но если на ту металлургию, которую создали люди к двадцать первому веку, Митяй смотрел с ужасом, то металлургия, созданная ведлами каменного века, безотходная, когда всё шло в дело и даже из шлака тут же что-нибудь отливалось, внушала ему оптимизм. Главное, что им не были нужны никакие карьеры и обогатительные комбинаты. Каменная охота шла таким образом, что металлурги, получив нужные им рудные концентраты, всё остальное превращали в строительные блоки самыми различными способами, вплоть до применения химических связующих веществ, минеральных связующих и примитивного гиперпрессования. В любом случае получались совершенно безвредные, инертные строительные изделия. Как-то раз Митяй не поленился, посчитал и пришёл к выводу, что в среднем каждая тонна высокопрочных сплавов даёт четырнадцать с половиной тонн строительных изделий и комплектующих, причём очень прочных и имеющих красивый внешний вид. Поэтому он сидел в кресле на прогулочной палубе на носу судна, держа жену на коленях, и смотрел вперёд с улыбкой, а рядом с ними дети играли с Крафтом и Мунгой. Его пёс за это время благодаря ветеринарному ведловству князя Олега и медицинскому ведловству княгини Ольги, часто приезжающей в Дмитроград, совершенно не постарел, и на его умной морде не было ни одной седой шерстинки.