Сила ведлов

Когда Митяй это понял, то сразу же повеселел. Если поддерживать баланс между зелёным и белым цветами, то Африка никогда не станет жёлтой и жаркой, а навсегда останется зелёной, и все её ледники просуществуют не то что двадцать, а все сто тысяч лет. Главное — не дать мамонтярам сожрать все деревья, а быкам вытоптать траву, чтобы Северная Африка не превратилась в раскалённую духовку и на этот континент не прибежал из Арктики маленький полярный зверёк. Вот эту зверюгу точно нужно срочно внести в Красную книгу и вычеркнуть из неё по причине окончательного исчезновения.

На следующий день Митяй облетел Дарфурский ледяной купол по кругу и с дотошностью хорошо проплаченного аудитора пересчитал все реки. Их оказалось девятнадцать, но только десять были достаточно полноводными, и, к его огромной радости, шесть из них текли на юг, в самом танкоопасном, в смысле песков, направлении. Он до отказа вдавил педаль газа, помчался на юг и вскоре увидел то, что хотя уже и попало на карту, потому что они расширили зону картографирования на четыреста километров, но сам он воочию не видел, — впадину Боделе, самая нижняя отметка которой была сто пятьдесят шесть метров, и там имелось вполне приличное озеро, но ещё южнее находилось куда более крупное озеро Чад, урез воды в нём когда-то находился на высоте в двести восемьдесят один километр, и Митяй очень хотел, чтобы и здесь, в самом центре Северной Африки, появилось огромное озеро.

А для этого всего только и требовалось, что повернуть воды Нигера с юга на север, что было хотя и трудно, но всё же вполне по силам. Скорее всего, в верховьях Нигера также имелись остатки ледника, а может быть, эта река питалась одними только дождями, но ведь там находился горный массив Адамава с вулканом Камерун, и вот на нём-то ледовый панцирь точно должен находиться. В общем, ситуация понемногу стала проясняться, и настроение у Митяя резко повысилось. В принципе ведь можно было отсечь от океана и обе Вольты, Белую и Чёрную, присоединить их к Нигеру, а его эстуарий пущай пересыхает, невелика потеря. Зато тогда на месте слияния Белой и Чёрной Вольты появится озеро, постепенно наполнится водой и затем соединится с Нигером, и тогда задача обводнения самой опасной точки на карте Африки будет решена. Зеркало озера будет, конечно, хорошо испарять воду, но находящиеся поблизости ледники её конденсируют и, превратив сначала в снег, а затем в фирн и лёд, в процессе таяния вернут обратно в озеро. Нормальный кругооборот воды в природе, практически вечный двигатель, лишь бы только на Земле не было огромных иссушающих всё и вся пустынь, вносящих в этот мир беспорядок и приносящих беды.

Как-то раз, ещё будучи студентом, Митяй ввязался в отчаянный спор с преподавателем физической географии — преподавали им на первом и втором курсах такой предмет, — считавшим, что на планете Земля всё сбалансировано, и принялся яростно доказывать тому, что пустыни хотя и являются мощнейшим инструментом, влияющим на климат всей планеты, вовсе не есть благо и даже просто необходимая норма зла. В доказательство своей правоты он привёл в пример коню Пржевальского статью из журнала «Нейшнл джиографик» о том, что когда-то в Сахаре росли леса. На вопрос, куда же они делись, Митяй тогда ответил, что их съели южные мамонты и мастодонты, которые после этого сдохли с голода, так как копытные вытоптали всю траву, и Гольфстрим быстро надул в Северную Африку сначала тёплых ветров с мощными ливнями, которые смыли плодородную почву в Средиземное море и Атлантический океан, а потом, когда зелёный зонтик исчез, температура в этой части континента стала стремительно повышаться уже под воздействием солнечных лучей, и ветры, гнавшие пыльные бури, создали Сахель, пустыни Сахару, Ливийскую, Нубийскую и затем обрушились на Аравийский полуостров, и пустыни пошли шагать всё дальше и дальше, вплоть до Монголии. Хоть как-то сопротивляться пустыне могли такие реки, как Нил. Вот потому-то народ и рванул из Северной Африки во все стороны. Митяй в тот день был настолько убедителен, что конь был просто вынужден с ним согласиться, поскольку бывал в Тунисе и видел Сахару.

Теперь Митяй воочию убедился в правоте своей гипотезы и статьи журнала, и её подтверждало также ещё и то, что нагорье Тобести и особенно плато Дарфур под самый конец ледникового периода, когда ещё даже не все льды покинули Евразию, были, может быть, и не намного выше, но зато уж точно гораздо шире и массивнее, чем он это мог видеть на физической карте своего времени. Двадцать тысяч лет — это тебе не шутки, а пыльные бури, быстро переходящие в песчаные, что угодно сроют. Поэтому и ледяные купола, которые не могли существовать без надёжного тыла в виде пышной растительности, надёжно удерживающей и постепенно отдающей в атмосферу влагу, при её благополучном развитии и сохранности просуществуют очень долго.