Сила всякого корешка

Старый Эктор сказал: «Ах, patron. Это еще не все. Ведь я в конце концов, я тоже должностное лицо. Я не… Однако подумайте, сэр. Curandero ведомы силы каждого корешка, каждой травки, каждого листка и травинки. Ему известен каждый гриб, каждая поганка. Подумайте, подумайте… всего лишь щепотка в еде или в питье (а у кого из нас тысяча глаз?)… Подумайте о последствиях подобного отравления! Бесплодие, импотенция, выкидыши, нарушения зрения, паралич горла, воображаемые голоса, головокружения, боли, вспухание век, жжение в груди и в области сердца, галлюцинации, истощение, безумие и кто знает, что еще? Нет, patron, нет, нет».

— Он знается с дьяволом, — пробормотал Лопес, тряся головой.

— Хм, что ж, — сказал дон Хуан Антонио. — Мне начинает казаться, что это скорей задача священника, что вы скажете?

— Конечно, священника! Если не самого епископа!

Начальник полиции тут же положил фуражку на место. «Очевидно, таким образом, служителю отделенной от церкви республики не пристало вмешиваться в подобные дела. Благодарю, что обратили на это мое внимание. Мы не удостоим старого мошенника своим присутствием».

Взгляд его в это время был устремлен в окно. На лице его появилось ошарашенное выражение: «Стоит помянуть… Кхе-кхе. Разве я не говорил о служителе Божием? Взгляните». Служитель Божий и вправду пересекал в это время рыночную площадь, а его с формальной точки зрения противозаконную рясу почти полностью прикрывало не вызывающее никаких возражений пальто. Впереди него шел ризничий с маленьким ящичком, в котором, как все знали, он носил сосуды для последнего причастия.

— Эктор… сделайте одолжение, сходите узнайте, кто умер… а потом сходите спросите, почему задерживается доктор. Ай, Карлос, hombre!

Эктор рысцой отправился на улицу. Минуту спустя он вернулся и подошел достаточно близко, чтобы сообщить имя, прежде чем отправиться к врачу.

— Что он сказал? — спросил дон Хуан Антонио. — Кто?

— Abuelita Ана, сэр. Вы знаете, та самая…

— Что? — Дон Хуан Антонио удивился. — Бабушка Ада? Кто бы мог ожидать? Сколько ее помню, она все умирала. Ладно, ладно, ладно…

Когда он поднял правую руку и медленно перекрестился, лицо его все еще выражало удивление.