Силентиум

— Мой муж и я были разлучены в течении тысячи лет, — сказала Лайбрериан. — За это время многое произошло. Когда то ранний Дидакт был полностью функциональный, нынешний же сохраняет менее трети активной памяти… — она вряд ли сможет себя заставить сказать «от оригинального».

— Я понимаю, — ответил я. Мне так же запрещено говорить ей, что Ур-Дидакт жив и был возвращен в Ойкумену. Почему она этого не знает?

— Ситуация может измениться в любое время, — сказала она, — так же, как распускающийся цветок. Тем не менее, он помнит некоторые тревожные вещи.

— Странно, что вас не вызвали раньше для того, чтобы дать показания.

— Потому, что раньше Судьи были инструментом Строителей, — пояснила она. — Я отклонила эту просьбу.

— Вы, однако, чисты, — сказала она. — Не так ли?

Ее глаза сияют от чувств смешенного любопытства, или, возможно, усмешки? Эти перемены от грусти к веселью возбуждают меня. Я начинаю понимать суть власти Биоскульптора над теми, с кем ей приходится работать в своих лабораториях.

Все, что я смог ей ответить:

— Я надеюсь, что ваша диагностика меня является верной.

— Хорошо. Все то, что я скажу, не должно быть использовано для пользы Мастера-Билдера, живого или мертвого, или же для оппозиции моего мужа в Новом Совете.

Вдвоем мы продолжали двигаться вглубь помещения. Только некоторые из цилиндров оставались неподвижными, а остальные парили в воздухе вокруг нас.

— Все, что вы скажете, будет обезопасено от политического вмешательства, — ответил я.

Она на мгновение задумалась об этом.

— Дидакт поклялся защищать Мантию. И для Биоскульптора это является первостепенным долгом.

— Наблюдение за верховенством Мантии действительно является нашим первостепенным долгом, — повторил я за ней. — Все наши законы взывают к ее совершенному блеску.

Вращающиеся вокруг переборки сплелись и образовали мебель. Верхняя часть брони Лайбрериан пришла в движение, раскручиваюсь в отдельных сегментах и разделяясь в стороны.

Она потянулась, освобожденная от частей брони, сгибает пальцы, расправляет тело, уставшее не столько от проделанных трудов, а от всех тех историй, что произошли с ней. Каталог видел такое раньше. Каталог мог принять на себя такую ношу. Записывать свидетельства — это мой долг.

— Тысячу лет назад, мы с мужем расстались не на лучших условиях. Но сейчас мне удается с ним ладить. Но, как это бывает в жизни, одно не приходит без другого.

Когда Дидакт оставил свой отпечаток на молодом Манипуларе, и отправил его ко мне, память, содержащая в себе события десяти тысяч лет, стала тревожить его, неожиданно всплыла, не давая покоя, преследуя его, — ее лицо потеряло цвет.

Предтечи утверждают, что наш долг служить Мантии. Тем не менее, однажды наше выживание, гордость и высокомерие взяли верх. Смирение Предтечей сменилось отчаянным гневом. Однажды, мы восстали против наших создателей…

Я ничего об этом не знаю. Возможно, это легенды?

Я не сужу. Я записываю.

Запись № 3

Лайбрериан

Меня не всегда называли Биоскульптором. Этим титулом меня нарекли перед тем, как я стала жить среди побежденных людей на Чарум-Хакоре, вместе с Дидактом, десять тысяч лет назад. С этого можно сказать все и началось.

Несмотря на триумф моего мужа над этими несчастными побежденными, я рыдала, вспоминая павших друзей, коллег… семьи. Но я плачу не только из-за этого. Эти жалкие люди, раненные и убитые, тоже были моими детьми. Это исходит из правил Мантии.

Предтечи всегда считали себя ответственными за все живое, даже если оно царапается когтями и кусается, или даже убивает. Но угрожало ли нам полное уничтожение?

Люди сражались отлично. И доказательства их жестокости и высокомерия были налицо.

Наступая на человеческие силы, Предтечи находили систему за системой, где люди уничтожали целые виды и цивилизации, или же покоряли их ради собственной выгоды, как это было с утонченными и прекрасными Сан-Шуум.

Окончательная победа на Чарум-Хакор принесла противоречивые результаты, тайну, возможно указывая на то, что они знают куда больше, подрывая нашу уверенность в собственных силах и победе, указывая на нашу самоуверенность…

Наиболее важным был человеческий заключенный, помещенный в центре огромной Цитадели. В этом сооружении люди прятали, или удерживали насильно, древнее существо, обнаруженное на окраине галактики среди скопления звезд. Они назвали его Вневременной номер один.

Дидакт же назвал его Изначальным.

Мой муж пытался получить информацию о заключенном от поврежденного человеческого искусственного интеллекта — аналога наших анцилл. Дидакт не смог ни открыть камеру заключения, ни освободить пленника, он смог лишь установить связь с существом, заключенным внутри.