Сильмариллион

Тогда Фелагунд передал венец брату своему Ородрету, чтобы тот правил вместо него. Келегорм и Куруфин не сказали ни слова, но, усмехнувшись, покинули чертог.

Осенним вечером Финрод и Берен вышли из Нарготронда. С десятью спутниками они поднялись по берегу Нарога до самых его истоков у водопада Иврин. У подножия Теневого Хребта они наткнулись на шайку орков и под покровом тьмы в их же становище выбили всех до единого и забрали их доспехи. Искусством своим Фелагунд придал себе и спутникам облик орков, и под этими личинами они направились дальше на север и смело вошли в западный проход между хребтом Эред-Ветрин и нагорьями Таур-ну-Фуин. Но Саурон в своей башне узнал об их продвижении, и сомненье овладело им, ибо шли они в спешке и даже не задержались, чтобы сообщить о своих делах, как обязаны были делать это все проходящие здесь слуги Моргота. Потому он выслал отряд, чтобы перехватить их и доставить к нему.

Так произошел знаменитый ныне поединок между Сауроном и Фелагундом. Ибо Фелагунд состязался с Сауроном в песнях могущества, а могущество короля было велико; но и Саурон обладал силой, о которой так сказано в Лейтиан:

Звучала песня лиходейских чар,Пронзая и срывая все покровы,Сзывая всех, к предательству готовых.Но Финрод встал и вопреки судьбе

О стойкости запел и о борьбе,О силе, что сражает силы зла,Хранимых тайнах, коим нет числа,О вере, о свободе, о спасенье,Об измененье и преображенье,Узилищах, что двери распахнут,Цепях разбитых, что, звеня, падут.Так с песней песнь сходилась, как в бою,

И Фелагунд, слабея, пел свою,И вот вся мощь эльфийских светлых чарВлилась в его напев, как щедрый дар,И птичий щебет услыхали всеНад Нарготрондом в утренней росе,Дышало тяжко Море вдалеке,На грани Круга Мира, на песке,

Песке жемчужном у далеких скал,Что свет Дерев когда-то озарял.И вдруг, сгустившись, заклубилась мглаНад Валинором, там, где кровь текла,У брега Моря, у белейших врат,Где острый меч на брата поднял брат,И нолдоры, озлобясь, увелиДобытые резнею корабли.

И свет погас. И ветер застонал.И волк завыл. И ворон закричал.Сковал заливы тяжкий холод льда.Несчастный раб в темнице зарыдал.Гром раскатился, полыхнул огонь —И рухнул Финрод, чарами сражен.

Саурон сорвал с них личины, и они предстали пред ним нагие и дрожащие от страха. Но хотя Саурон открыл, каких они племен, имена их и цели остались ему неведомы.

Он бросил их в глубокую, черную и безмолвную яму и грозил жестоко умертвить всех, пока один из них не скажет правды. Время от времени видели они, как во тьме загорались два глаза, и волколак пожирал одного из них. Но никто не предал своего господина.

В то время, когда Саурон вверг Берена в узилище, бремя ужаса легло на сердце Лютиэн; и, придя за советом к Мелиан, она узнала, что Берен заключен в темнице Тол-ин-Гаурхота без надежды на спасение. И вот Лютиэн, зная, что никто иной на земле не придет ему на помощь, решилась бежать из Дориата, дабы самой помочь любимому; но она доверилась Даэрону, а он вновь предал ее. Тингол изумился и ужаснулся; а так как он не хотел лишать Лютиэн дневного света, ибо без него она бы истаяла, и все же желал удержать ее, он велел построить жилище, из которого она не сможет бежать. Неподалеку от врат Менегрота росло самое большое дерево в Нелдорете – буковом лесу, что покрывал северную половину королевства. Этот огромный бук прозывался Хирилорн, и было у него три ствола, равных по обхвату, высоких и с гладкой корой; ветви на них росли только на головокружительной высоте. Там, высоко меж стволов Хирилорна, возвели деревянный терем и в нем поселили Лютиэн, лестницы же убрали и держали под строгой охраной – кроме тех случаев, когда слуги Тингола поднимались наверх, чтобы доставить пленнице все необходимое.