Сильмариллион

«Если бы полагал я, что у Манвэ есть нужда в таком вестнике, — отвечал Амандиль, — я бы предал короля. Ибо одному лишь надлежит хранить верность, и нарушившему обет не может быть оправдания. Но молить я стану о милости к людям и об избавлении их от Лжеца Саурона, ибо остались еще Верные, пусть и немного их. Что до Запрета, на себя приму я кару, дабы не было вины на всем моем народе».

«Но как думаешь ты, отец, что за участь постигнет родню твою, оставшуюся на острове, когда прознают о твоем деянии?»

«О нем не должно прознать, — молвил Амандиль. — Втайне подготовлю я отъезд свой, и курс возьму на восток: каждый день отплывают туда корабли от наших гаваней; после же, если позволят ветра и удача, я обогну остров с севера или с юга и возвращусь на запад искать свою судьбу, а найду ли — кто знает? Но что до тебя и родни нашей, сын, совет мой вам таков: приготовьте для себя другие корабли, поднимите на борт все то, с чем не в силах расстаться сердца ваши; когда же все будет сделано, поставьте корабли на якоре в Роменне и распустите слухи, будто намереваетесь, выждав подходящего часа, последовать за мною на восток. Венценосный наш родич ныне не так дорожит Амандилем, чтобы стал слишком уж горевать о нашем отъезде — на год ли, или навсегда. Но пусть не знают о том, что берешь ты с собою многих, иначе встревожится король: он замышляет войну, для которой понадобятся ему все силы, что он только сможет собрать. Разыщи тех Верных, что известны своей преданностью и по сей день: пусть втайне присоединятся к тебе, если готовы уплыть с тобою и разделить твой замысел».

«В чем же должен состоять этот замысел?» — вопросил Элендиль.

«Вам надлежит не вмешиваться в войну — но наблюдать и ждать, — отвечал Амандиль. — Ничего более не могу я сказать тебе до возвращения. Однако похоже на то, что придется тебе бежать с Земли Звезды, и звезда не укажет тебе путь, ибо земля эта осквернена. Тогда утратишь ты все, чем дорожил до сих пор, и еще при жизни ощутишь на губах привкус смерти — и станешь искать прибежища в чужих краях, словно изгнанник. На востоке, на западе ли — о том известно лишь Валар».

И Амандиль распрощался со всеми своими домочадцами, точно идущий на смерть. «Ибо, — молвил он, — вполне может статься, что не увидите вы меня более, и не явлю я вам знамения, подобного тому, что явил встарь Эарендиль. Но будьте наготове, ибо привычный вам мир — в преддверии гибели».

Говорится, что под покровом ночи Амандиль вышел в море на маленькой ладье и направил ее сперва на восток, а затем, обойдя остров кругом, уплыл на запад. И взял он с собою троих дорогих его сердцу слуг; и более ничего не слышали о них в этом мире — не было ни послания, ни знака; легенды и догадки молчат об их судьбе. Не суждено было посланнику спасти людей во второй раз; да и что могло искупить измену Нуменора?

Элендиль же сделал все как велел отец: корабли его стояли на якоре близ восточного побережья, и Верные разместили на борту своих жен и детей, и сокровища, переходящие от отца к сыну, и немало прочего добра. Много было там дивных и прекрасных творений, созданных нуменорцами в пору их мудрости: кубки и драгоценные камни, и скрижали знания, записанные алыми и черными буквами. Были там и Семь Камней, подаренных эльдар; а на корабле Исильдура бережно разместили юное деревце, саженец Прекрасного Нимлота. Так Элендиль пребывал наготове и не вмешивался в роковые события тех дней, и все ждал знака — а знака не было. Тогда отправился он втайне к западным берегам и долго вглядывался там в морскую даль, охваченный тоской и отчаянием — ибо нежно любил он отца. Но ничего не мог он различить, кроме грозного флота Ар-Фаразона, возводимого в западных гаванях.

В былые времена погода на острове Нуменор всегда была на пользу и радость людям: дождь шел в должное время и всегда ровно столько, сколько нужно; солнце светило то ярче, то слабее; с моря веяли ветра. Когда же ветер дул с Запада, многим казалось, будто в воздухе разливается благоухание, неуловимое и сладкое, и тревожит душу — словно аромат цветов, что цветут вечно на неувядаемых лугах — цветов, для которых нет названий в земле смертных. Теперь же все изменилось: небо потемнело, то и дело налетали грозы с дождем и градом, свирепствовали ураганы. Часто случалось так, что нуменорский корабль шел ко дну и не возвращался в гавань — о подобных бедствиях люди не слыхивали с тех самых пор, как на небе засияла Звезда. А вечерами с запада надвигалось порою огромное облако, принявшее очертания орла с крыльями, распростертыми на юг и на север; медленно поднималось оно над горизонтом, заслоняя гаснущее солнце, и тогда непроглядная ночь укрывала Нуменор. На крыльях орлов порою вспыхивали молнии, а между морем и облаком эхом отдавались раскаты грома.