Сильмариллион

Легенды о страданиях и гибели дошли до нас из тьмы тех дней, однако есть среди них и такие, в которых радость звучит сквозь слезы, а за тенью смерти сияет свет. В числе тех хроник самым прекрасным эльфы и по сей день считают сказание о Берене и Лутиэн. О судьбе их повествует «Лэ о Лейтиан», «Избавление от Оков», самая долгая из песен древних времен, за исключением одной. Здесь же предание это изложено не столь пространно, и в прозе.

Говорилось ранее, что Барахир не пожелал покинуть Дортонион; Моргот же безжалостно преследовал его, вознамерившись уничтожить, и наконец остались с Барахиром только двенадцать спутников. Лес Дортониона к югу переходил в заболоченные нагорья; в восточной части тех нагорий лежало озеро Тарн Аэлуин, а вокруг — вересковые пустоши. То был дикий, нехоженый край, ибо даже во времена Долгого Мира никто там не жил. Однако воды Тарн Аэлуин внушали всем глубокое почтение: днем сияли они прозрачной синевой, а ночью, словно зеркало, отражали звезды; говорилось, что сама Мелиан освятила озеро в давние времена. Туда-то и отступили Барахир и отряд изгнанников; там разбили они свой тайный лагерь, и Моргот не мог отыскать его. Слухи о подвигах Барахира и его соратников передавались из уст в уста, и вот Моргот повелел Саурону найти и истребить непокорных.

В числе соратников Барахира был Горлим, сын Ангрима. Жена Горлима звалась Эйлинель, и любили они друг друга великой любовью, но вот пришла беда. Однажды Горлим, возвратившись с войны, что шла на границах, нашел дом свой разграбленным и опустевшим, а жена его исчезла; и не ведал Горлим, убили ее или забрали в плен. Тогда он бежал к Барахиру, и во всем отряде никто не сражался яростнее и отчаяннее него; однако сомнение терзало его душу: думал Горлим, что, может быть, не погибла Эйлинель. Порою покидал он лагерь и один, втайне, возвращался в дом свой (дом тот по-прежнему стоял среди некогда принадлежавших Горлиму лесов и полей); и прознали о том прислужники Моргота.

Как-то осенью, в вечерних сумерках, пришел Горлим к дому и заметил, как ему показалось, свет в окне; и, опасливо приблизившись, заглянул внутрь. Там увидел он Эйлинель: лицо ее побледнело от истощения и горя; и померещилось Горлиму, будто слышит он родной голос и жалуется Эйлинель, что муж покинул ее на произвол судьбы. Но едва окликнул он ее вслух, как порыв ветра загасил свечу, завыли волки, и на плече своем Горлим ощутил тяжелую длань ловчих Саурона. Так Горлим угодил в ловушку: его отвели во вражеский лагерь и долго пытали, надеясь узнать об убежище Барахира и его замыслах. Но Горлим молчал. Тогда пообещали враги, что отпустят его и вернут ему Эйлинель, если он покорится; и вот, истерзан болью и тоскою о жене, он дрогнул. Тотчас же привели его к грозному Саурону, один вид которого повергал в ужас, и Саурон сказал: «Дошло до меня, что ты согласен заключить со мною сделку. Какова же твоя цена?»

И Горлим ответил, что хочет вновь увидеть Эйлинель и вместе с ней обрести свободу; ибо полагал несчастный, что и жена его томится здесь пленницей.

Тогда Саурон улыбнулся и молвил: «То небольшая цена за предательство столь великое. Исполню все. Говори же!»

Горлим же готов был отречься от своих слов, но, устрашенный взором Саурона, наконец рассказал ему все, что тот требовал. Тогда рассмеялся Саурон и, издеваясь над пленником, открыл Горлиму, что видел тот в окне только тень, призрак, созданный колдовством, чтобы заманить несчастного в ловушку, ибо Эйлинель давно была мертва. «Однако ж я исполню твою просьбу, — молвил Саурон. — Ты отправишься к Эйлинели и обретешь свободу, ибо не нуждаюсь я более в твоей службе». И Саурон предал пленника жестокой смерти.

Вот так известно стало о тайном убежище Барахира, и Моргот стянул сети вокруг него: орки, подкравшись неслышно в предрассветный час, захватили людей Дортониона врасплох и перебили их всех, кроме одного только. Ибо Берен, сын Барахира, отослан был отцом в тот день с опасным поручением — выведать намерения Врага; и находился далеко от лагеря, когда убежище было захвачено. Ночь застигла Берена в лесу; заночевав в чаще, увидел во сне он, будто бы вороны, пожиратели падали, расселись гуще, чем листва, на голых ветвях деревьев у озера, и кровь стекала с их клювов. Затем привиделся Берену неясный силуэт: тихо приблизилась к нему тень, скользя по поверхности воды. То был призрак Горлима; он заговорил с Береном, поведал о своем предательстве и смерти и повелел сыну Барахира поторопиться предупредить отца.

Тотчас же Берен проснулся и устремился сквозь ночь; и поутру второго дня возвратился в лагерь изгоев. Но как только приблизился он, вороны, пожиратели падали, поднялись с земли, и расселись на ветвях ольхи близ Тарн Аэлуин, и насмешливо закаркали.