Сильвандир

— Он просил меня верить только тому, что я услышу из его собственных уст, или тому, что будет написано его рукою.

— Стало быть?..

— Я по-прежнему, верю только одному: его любви.

Виконт и виконтесса всячески уговаривали дочь; однако Констанс, подобно Фоме неверному, хотела прежде увидеть и лишь потом соглашалась поверить.

Перед отъездом барон счел необходимым нанести визит своим соседям и объяснить им, почему его сын был вынужден нарушить свое обещание. Виконт спокойно и бесстрастно выслушал речь соседа от начала и до конца, потом попросил жену позвать Констанс. Когда девушка вошла, г-н де Безри попросил барона повторить его дочери все, что тот рассказал о женитьбе Роже. Барон слово в слово повторил свою короткую речь, затверженную им по дороге; пока он говорил, Констанс все время лишь покачивала головой, и по ее светлой улыбке было понятно, что она, как и прежде, верит одному Роже; когда барон умолк, она спросила:

— Прислал ли вам Роже письмо для меня?

— Нет, — отвечал барон, — должно быть, он испытывает неловкость из-за того, как повернулось дело, и не решился признаться вам, что против собственной воли нарушил данное им слово.

— В таком случае я вижу, что меня хотят обмануть, — объявила Констанс. — Роже сказал мне, чтобы я верила только тому, что услышу из его собственных уст, или тому, что будет написано его рукою.

— Стало быть?.. — повторил виконт де Безри.

— Стало быть, я по-прежнему верю только его любви, — ответила Констанс.

Ничего другого так и не удалось добиться от юной девушки: судя по всему, ее не слишком беспокоили слухи, уже вскоре распространившиеся по всей провинции.

Отъезд барона и баронессы в карете, запряженной четверкой лошадей, впереди которой ехал верховой, стал событием, о коем толковали целую неделю на десять льё вокруг. Люди говорили, будто Роже обнаружил в особняке виконта де Бузнуа сундуки, полные алмазов, а в подвале — золотую жилу…

Все это время шевалье усиленно ухаживал за своей невестой, хотя она постоянно находилась под самым строгим наблюдением и охраной. Метр Буто ни на минуту не расставался с дочерью, и эта отцовская настойчивость продолжала питать тревогу Роже. Тем не менее он всякий день проводил по часу с Сильвандир, и, к величайшему изумлению юноши, она все сильнее поражала его своими разносторонними познаниями и все больше выказывала ума и тонкости в обращении. Роже не уставал любоваться девушкой и слушать ее речи.

Приготовления к свадьбе были уже закончены, все формальности выполнены, и теперь ожидали лишь прибытия родителей жениха, чтобы приступить к брачной церемонии.

Их приезд был зрелищем столь торжественным и пышным, что мы даже не станем пытаться дать читателю хотя бы отдаленное представление о нем. У барона и баронессы д’Ангилем хватило здравого смысла, чтобы заказать себе платье у столичных портных; поэтому они явились разодетыми по последней моде, принятой при дворе, а так как оба принадлежали к старинному роду, то у них был тот величественный вид, какого не смогли лишить истинных дворян даже две революции, совершившиеся позднее; словом, они выглядели так, как приличествует людям знатным и богатым; зато их многочисленные племянники и кузены, жившие по соседству с ними, а также дальние родственники из Сентонжа и Перигора произвели на всех ошеломляющее впечатление: они приехали в коротких широких панталонах, в плащах, накидках и фетровых шляпах, какие носили еще во времена Людовика XIII. А потому их можно было принять за собрание фамильных портретов, на время чудом покинувших свои рамы.

Шевалье больше всего на свете боялся показаться смешным, вот почему венчание происходило поздно вечером в церкви святого Рока, а свадебный пир начался только тогда, когда все дальние родственники, получив богатые подарки, уехали восвояси в тех же рыдванах, в которых прибыли в Париж. Барон и баронесса осыпали ласками дочь судебного советника, а она нежно улыбалась мужу и была очаровательно любезна с его родителями.

Шевалье от души поблагодарил маркиза де Кретте за все те услуги, какие тот ему оказал, и вообще за все то, что тот для него сделал. Он не преминул заверить своего друга, что обязательно сообщит ему, как разрешились сомнения, которые, чем дальше, тем сильнее тревожили новобрачного; затем Роже отбыл с молодою женой в Шампиньи: там было расположено небольшое поместье, где долгое время жил покойный виконт де Бузнуа.

Барон и баронесса отправились к себе в Ангилем; они торопились, не считаясь с затратами, придать новый блеск своему родовому замку, украшенному уже сильно обветшавшим каменным щитом с фамильным гербом.

На следующий день после того, как шевалье уехал в Шампиньи, маркиз де Кретте получил от него письмо, посланное с нарочным; оно содержало следующие строки: