Силы неисчислимые

— Меня никто не помилует. — Шеметов старался говорить спокойно, и ему это почти удавалось. — Если бы даже нашелся какой-нибудь заступник, то народ, партизаны не позволят меня оправдать. Мое преступление ничем не искупить. Но я должен рассказать, как все было. В ту страшную ночь я находился на посту один. В ушах все еще звенели голоса жены и детей, звали, молили о спасении. Если бы в ту минуту хоть кто-нибудь поговорил со мной, отвлек от этих чудовищных мыслей! Нет!.. Я был один с муками моей «любимой троицы». И я не выдержал. Бросил пост, ушел в город, сдался на милость немцев… Я знаю, что живу последние часы. И ни о чем не прошу, кроме одного. Пощадите, сохраните мою семью. Ради нее я пошел на все это. Пусть хоть они видят белый свет. Они очень много выстрадали, а без меня им вовсе будет нелегко…

Я всматривался в белое лицо Шеметова, в его горящие глаза. Он не рисовался. Я верил: в этот момент он меньше всего думал о себе.

Его увели. А мы сидели задумавшись. Да, здесь, на оккупированной врагом земле, подобное преступление должно караться только смертью. Но мы видели не только преступление. Видели огромную человеческую трагедию.

Снова конвойные привели Шеметова. В шубе, без шапки, он стоял перед столом. Капли пота, сшибая друг друга, ручейком стекали по щекам. В провалившихся за ночь глазах поселилось равнодушие: было похоже, что Шеметов находится уже по другую черту жизни. Единственный вопрос, который он нам задал, относился к семье:

— Скажите, товарищи… гражданин командир, перед смертью мне дадут возможность попрощаться с детьми и женой?

Рядом со мной сидел начальник штаба Илья Бородачев. Мы переглянулись. Я встал и медленно, тоном самого сурового судьи изложил все обвинения, которые мы обязаны были предъявить Шеметову.

Не последовало ни одного возражения. Мое «приказываю» прозвучало в абсолютной тишине:

-…Шеметова зачислить в головной отряд, во взвод Петракова, вооружить автоматом. Штабу отряда предоставить Шеметову возможность в боях с фашистами искупить совершенное им преступление перед Родиной.

Шеметов неотрывно смотрел на меня и продолжал стоять неподвижно. Бородачев первым подошел к нему, хлопнул по плечу:

— Ну, пошли к коменданту штаба, получишь оружие.

Шеметов словно прирос к месту, потом вдруг пошел не в дверь, а к стене, ударился об нее лбом и упал без чувств. И, только чуть придя в себя, судорожно зарыдал, как будто лишь сейчас понял, что такое жизнь и как она дорога…

Вот какой он, Шеметов. Сейчас, провожая его в дорогу, я строго наказываю:

— Будьте осторожны. Переночуйте в Ново-Васильевске.

— Все будет в порядке, товарищ командир.

— Вы не должны попадаться ни полиции, ни немцам. В случае неудачи берите все на себя. Муся должна быть вне подозрений. Даже смерть, Шеметов, не оправдает вас, если Муся попадет в руки фашистов.

Шеметов понимающе смотрит на меня и, как клятву, шепчет:

— Верьте, товарищ командир, я вас никогда не подведу. Никогда!

— Подождите, это еще не все. По приезде в Стародуб Муся сразу же исчезнет. Вы ее не ждите и о ней не волнуйтесь. С ней никаких лишних разговоров. Если она сочтет нужным что-либо передать, ничего не записывайте, дословно запомните, чтобы по возвращении могли подробно доложить.

Несомненно, обо всем этом с Шеметовым уже было переговорено, но я не мог не повторить, не напомнить ему об опасности.

Шеметов крепко пожал мою руку, еще раз поблагодарил за доверие, с улыбкой попрощался и, напутствуемый моим коротким «ни пуха ни пера», быстро вышел.

…У крыльца стоят нарядные сани. Оглобли закручены в новые завертки. В санках, выше козел, пучится мягкое суходольное сено, покрытое большим теплым одеялом. Рядом, все поправляя ладно пригнанную сбрую, ходит Шеметов, сопровождаемый Петлахом, который нежно поглаживает резвого буланого жеребца и что-то при этом нашептывает Шеметову.

В Красной Слободе едва пробуждалась жизнь, только-только занимался рассвет, когда юркие сани, на которых монументально возвышался Шеметов и почти утонула в складках одеяла Муся Гутарева, круто взяв с места, быстро скрылись за ближайшим поворотом.

Мне хотелось бы именно в этом месте, забегая несколько вперед, закончить свой рассказ о Шеметове.

Когда мы уходили на Украину, Шеметов остался в рядах трубчевских партизан. Он хорошо воевал. Ему доверили командовать взводом. Однажды его взвод, при котором находилась и семья Шеметова, был окружен фашистами. Партизаны отбивали атаку за атакой, отходя в глубь небольшого островка, затерявшегося среди болот. Но силы были неравны, и вскоре в живых остались только Шеметов, его жена и дети. Вражеское кольцо сжималось. А у Шеметова уже не оставалось патронов. Но тут раздалось партизанское «ура»…

Шеметов жив и сейчас. Этот так много испытавший человек по-прежнему живет в Трубчевске.