Силы сопротивления

— Я вижу все, как есть, — сказал доктор, глядя Василию в глаза. — То есть, ничего.

— Ты ври-ври…

— Вы — существа бесполые, — повторил Максим Андреевич, — и все ваши половые органы и прилагаемые к ним сексуальные отношения — такая же иллюзия, как ваши семьи или жизнь.

Бурдюков подумал, что если доктор произнесет что-нибудь еще, он бросится на него с кулаками. С зубами. Рыча и рыдая. Плевать на пистолет в руке. Плевать! С каждым словом, с каждым проклятым словом Бурдюкову казалось, что свет новой реальности, который он недавно обрел, и надежда, которой он начал жить, растворяются в жуткой, очерченной Максимом Андреевичем тьме. Бесполый. Одинаковый. Запрограммированный.

Не совсем человек!

Темно, темно! Все молчали, пришибленные. Доктор, видимо, уловив что-то в общем настроении, умолк тоже. А может давал им осмыслить, кто они и как им быть дальше.

Саня Перышкин вдруг заревел. Блондин обнял его. Бурдюков сжал пластиковые дуги кроватных спинок.

— Зачем нас такими сдедали? — выдавил он.

— Не знаю. Возможно, вы были экспериментальными образцами. Возможно, по-другому было нельзя. Я про квази-реальность с домами и квартирами.

— Это все неправильно.

Максим Андреевич кивнул.

— Да. Поэтому я и решил действовать. — Его лицо исказилось. — Двадцать лет! — громко произнес он. — За двадцать лет эти твари умудрились угробить здесь все! Разворовали, распотрошили этажи! Лишнее! Бесполезное! Отсталое! А все разваливается! Комплекс, получается, уже никому не нужен. На черта возводили? Семьдесят этажей! Прорывные технологии! Теперь же что? Все в прошлом? Периферия? Аппаратура находится на издыхании. Ни дня не обходится без аврала. А этим, за каналом, нет никакого дела! Как будто все и дальше будет работать само по себе. Но ничего, ничего. Они еще пожалеют!

Доктор вытянул из кармана халата тонкую магнитную карту.

— Вот! — сказал он.

— Что это? — спросил Анатолий.

— Это? — Максим Андреевич посмотрел на карту. — Это, дорогие мои, программа закритических частот. Я не могу решить вопрос с помощью белковых смесей. Не я их программирую, а выуживать по субъекту в день, а то и в неделю — слишком опасное занятие. Да и не было бы в том пользы. Поэтому я пошел другим путем. Нужно одновременно освободить максимально большое количество людей, — подумал я. Но как? Понятно, все должно произойти во время очередного вычислительного сеанса. Иначе нет возможности. Значит, разломать кресла? И сколько я смогу разбить установок? Десять? Сто из десятка тысяч? Меня отловят на следующий день. Нет, мне необходимо было найти какой-то верный способ показать, что они зря не уделяют этим проблемам внимания.

Доктор усмехнулся, постучал стволом по краю стола.

— Считается, что здесь, за речкой, чуть ли не ссылка. Поэтому все работают как придется. Что охранники, что операторы. Говорят, что центр скоро закроют.

— А нас? — спросил Бурдюков.

— Не знаю.

— Убьют? — прошептал Саня.

Василий хмыкнул.

— Это дело простое. Самое простое — самое верное. Значит, точно убьют.

Анатолий встал.

— Максим Андреевич, я на них нисколько не похож! — сказал он. — Я требую, чтобы вы меня вывезли из этого гадюшника.

— Сядь, — Максим Андреевич шевельнул пистолетом. — Возможно, вас всех законсервируют. Или, по нашему всегдашнему пофигизму, центр закроют, самое ценное эвакуируют, а вас оставят тупо доживать свои небольшие сроки. Пять, шесть лет, вряд ли больше. Но убить тоже могут. Это, в сущности, и убийством-то будет назвать нельзя. Вы же людьми не считаетесь. Но я предлагаю вам выход.

Перышкин поднял голову. Снова привстал Анатолий. Бурдюков напрягся, пытаясь проглотить образовавшийся в горле ледяной ком.

— Какой?

Максим Андреевич бросил взгляд в окно.

— Вы вместе со мной идете в зал оперативного контроля номер три. Все, что мне будет нужно, это запустить программу с частотного поста. Программа перегрузит модули лежащих в машинных залах и выбьет их из режима симуляции. А дальше около двенадцати тысяч человек, думаю, обретут настоящую свободу. Вам же на это время придется побыть моим боевым отрядом.

— Это опасно? — спросил Саня.

— Да, — сказал доктор. — Там есть охранники. Три коридора по два охранника. И в зале еще один. Кроме того, после запуска программы сработает сигнализация. Защиту я отключу, но сигнал будет продублирован. Так что затем на вас выдвинется специальный отряд в десять человек.

Бурдюков усмехнулся.

— То есть, где-то по четыре охранника на каждого получается.

— Прошу сказать, кто со мной, — сказал Максим Андреевич. — Остальные могут остаться, но ни пасты, ни консервов, как вы понимаете, больше не будет.

Скрипнула кровать.

— Ладно, я готов, — сказал блондин. — Пора просыпаться. Если этот кошмар закончится, как знать, где я проснусь.

— Хорошо, — кивнул доктор. — Кто еще?

Перышкин несмело поднял руку.

— Я, наверное.

— Сергей, — посмотрел на Бурдюкова Максим Андреевич.

Бурдюков мотнул головой.

— Я потом, Максим Андреевич. Мне собраться надо.