Силы ужаса. Эссе об отвращении

Отсюда мы можем интерпретировать библейское низменное как инстанцию демонического дублирования человека говорящего, которую контракт с Богом обозначает, воссоздаёт к жизни и изгоняет. Библейское нечистое могло бы быть «актуализированной формой демонических сил» только в той мере, в какой профетическое течение трансформировало пищевое низменное предшествующих текстов в неразделимый дубликат, в присущность контракта или в символическое условие. Это самое демоническое (вовсе не автономное, но всего лишь свойственное и сосредоточенное в божественном слове) является на самом деле нечистым, от которого Храм и божественное разделяющее Слово хотят нас отделить и которое проявляет себя в книгах Пророков как неотпадаемое, параллельное, неотделимое от чистого и от идентичного. Демоническое — неогибаемое отталкивающее низменное, тем не менее культивируемое? Демоническое — фантазм архаической силы по эту сторону отделения, подсознательной силы, которая искушает до потери наших различий, нашего слова, нашей жизни; до афазии, гниения, посрамления и смерти?

Надо добавить к этому профетическому изменению падения судьбу, которую последующая жизнь еврейского народа ему уготовила. Мы не будем здесь вникать в эту историю, проанализированную Неснером, в частности, в его работах по мишнаискому Закону.[134]Вспомним лишь, что разрушение Храма нарушило ритуалы и традиции: пищевые табу стали ещё более строгими, их моральный смысл усиливается и святость Храма простирается на все обитаемые пространства. «Так же долго, как существовал Храм, алтарь был (местом) искупления для Израиля, но теперь у каждого свой стол для (жертвы) искупления» (Беракот).

Тело-отбросы, тело-труп

В противоположность тому, что входит в рот и питает, то, что выходит из тела, из его пор, из его отверстий, маркирует бесконечность чистого тела и заслуживает падения. Фекальные продукты обозначают, в каком-то смысле, то, что недостаточно отделить тело в процессе постоянной потери, чтобы достичь автономного состояния, отдельного от смешения, повреждений и гноя, которое ему сопутствует. Только ценой этой потери тело становится чистым. Психоанализ хорошо рассмотрел тот факт, что анальные испражнения являются первым материальным отделением, контролируемым человеком. Он также расшифровал, в этом точном непринятии,

повторение, починенное доминанте более древнего отделения (с материнским телом), таким образом, как условие деления (верх-низ), корректности, различия, возобновления, короче, как условие операций, поддерживающих символичность.[135]

Рассмотренные нами составляющие определений библейского низменного, пищевого и речевого, о которых пронзительно говорит Исайя (6,5) — «я — человек с нечистыми губами», — часто выходят к теме отбросов, грязи — разложения человеческого или животного. Но намёк на экскрементальное отвратительное вовсе не отсутствует, его находят даже недвусмысленно у пророков. Так, Захария (3,1-17) представляет великого пророка Иисуса, одетого «в запятнанные одежды», которые Ангел просит с него снять, «снять с него вину»: термин «запятнанные» — здесь — экскрементальные. Или Иезекииль, 4,12: «И ешь как ячменные лепёшки, и пеки их при глазах их на человеческом кале». Рот, отданный внаём анусу: не герб ли это тела для битвы, тела, поборотого изнутри, отказывающего таким образом встрече с Другим? Итак, логически, если священники слушают только Бога, «Я помёт раскидаю на лица ваши, помёт праздничных жертв ваших, и выбросят нас вместе с ним» (Малахия 2,3).