Симбионты

И Лена совершила подвиг. Она очень спокойно окликнула сына: «Леша, тебе нужно хорошо и полноценно питаться. Ты все-таки не один, в тебе большущий рой микроботов». Сын замер, а потом сел к ней вполоборота и небрежно помахал банкой витаминов с минералами. «Для них», — коротко сказал он. Лена спросила про дозу и едва сдержалась, узнав, что такой банки хватает на три дня. «Да чепуха, мам, — сказал сын уже прежним, знакомым тоном. — Они сами разносят мне по клеткам, сколько надо, остальное берут себе. Это же симбиоз, все продумано». «И долго будет продолжаться ваш симбиоз?» — спросила Лена нейтрально. «Не знаю, — признался Лешка. — Сейчас с этим будет трудно. Мы что-нибудь придумаем. Мы с ними. — Помолчал. — Я ведь им обязан. И ты тоже, и папа. Если я попрошу, они уйдут. Но я не имею права бросать их на произвол судьбы. Я отвечаю за них, они отвечают за меня. Симбиоз».

Потом они ушли. И муж, и сын. Один на работу, другой в школу. Лена думала всплакнуть, но обнаружила, что слез не осталось. Зашла в комнату сына. На столе громоздился вертолет-эвакуатор. «Ну вот, — подумала Лена, — еще и воры».

Она ни капельки не сомневалась, что микробы попросту угнали вертолет…

Зазвонил телефон, Лена взяла трубку — ну, что опять? Какие теперь неприятности?

— Доброе утро! — сказал веселый мужской голос. — А мне бы Алексея Васильева.

— Он в школе, — ответила Лена. — А кто его…

— Замечательно! Это вас беспокоит городская служба спасения, оператор восемь. Мы тут нашли рюкзак Алексея, хотим вернуть хозяину. Нам бы поскорее с этим разобраться, мы тут прямо тонем в барахле… Может кто-нибудь из родителей подъехать сейчас к Нанотеху? Наш, так сказать, стол находок прямо у ворот. Вы сразу увидите, там такая огромная куча всего…

— Простите, я не совсем поняла, где вы нашли рюкзак? — спросила Лена.

— В развалинах Нанотеха! — жизнерадостно сообщили ей.

— Ах да, конечно, — Лену слегка передернуло. — Еду.

Если бы Лена увидела такой Нанотех пару месяцев назад, она бы сказала, что институт выглядит прекрасно. Но сегодня она знала, что там едва не завалило ее единственного сына. А могло ведь и так сложиться, что завалило бы всех — Лешеньку, Витю… И папу, если бы он дожил до этого дня. Лена постояла секунду, глядя на обглоданный скелет многоэтажного здания, и вдруг со всей ясностью поняла: страшны не микробы. Страшны люди. Вот та нелепая стрекоза — кому от нее стало плохо? А все потому, что ее правильные люди сделали. Что творят неправильные, Лена тоже увидела. К счастью, уже сегодня. Иначе она не смогла бы принять сына… новым, что ли.

Лене пришлось остановиться на аллее и отойти за деревья. Слезы, которые не выжать было утром, полились ручьем. Но полились спокойно, без спазмов и рыданий. Просто вытекли. Наверное, были лишние, вот и вышли. Успокоившись, она собралась с духом и зашагала к страшному остову, вокруг которого суетились люди и ворочалась строительная техника.

Она и не заметила, как миновала «огромную кучу всего» — действительно, ничего себе кучка, — потом ворота и пошла дальше. Эта развалина будто притягивала ее. Сквозь каркас здания проглядывал целехонький корпус опытного производства. Папа был бы рад, он там собрал уникальные станки и редких специалистов…

Перед крыльцом института стоял, уперев руки в бока, маленький толстенький человечек, одетый то ли как глава преуспевающей корпорации, то ли как вконец обнаглевший госчиновник. Лена осторожно приблизилась к нему. Не может быть! Тот был тощий, а этот совсем круглый, но вот лысина, обрамленная венчиком реденьких кудрявых волос, была ей отлично знакома. Смешной толстячок чуть повернул голову, и показался такой роскошный носище, забыть который невозможно. Правда, раньше на этом носу сидели ободранные пластиковые очочки, а теперь — очень дорогая золотая вещь.

— Гоша… — позвала Лена. — Гоша, это ты?

Человечек обернулся, подпрыгнул на месте и радостно всплеснул короткими ручками.

— Леночка! Здравствуй, милая! Как ты? Все хорошо? Лешка твой какой молодец! Геройский парень и умница. Да и Витя…

— Погоди, Гоша… Тебя же тогда ФСБ взяла…

— Ну да, взяла, — гордо сказал Гуревич. — На работу взяла. Видишь, как я в Москве поправился?

— Красавец, — сказала Лена. — Нет, правда.

Она была уже в полном замешательстве. Второй день кряду люди выворачивались перед ней наизнанку — оказывались не теми, кем были, и лучше, чем были.

Или, может, она плохо о них думала? О людях вообще.

— Я никогда не предавал твоего отца, если ты это имеешь в виду.

— Ну что ты, Гоша, я знала, — заверила его Лена со всей возможной искренностью. Надо было что-то сказать, настоящее, и Лена с трудом выдавила: — Спасибо, Гоша.

— За что?

— За… — Она вздохнула и выпалила: — За пятую серию. За опытную партию.

Гуревич комично вытаращил глаза и замахал на нее руками:

— Ты что такое говоришь?! Лена, я же фээсбэшник! Даже думать о таком при мне не нужно! Не было никакой опытной партии!

И Лена против воли криво улыбнулась. Гуревич ответил очень мудрой, понимающей улыбкой.

— А здесь ты… — начала она.