Симплициссимус

По -видимому, Гриммельсгаузен обращался к сборникам Георга Филиппа Харсдёрфера (1607 – 1658), одного из основателей прециозного общества «Пегницких пастухов» и составителя пресловутой «Поэтической воронки» (1647) – руководства по стихосложению, обещавшему за шесть часов научить каждого писать стихи и притом без помощи латинского языка (три части, 1647 – 1653) [158].

Харсдёрфер, кроме серии книг «Женские беседы для игры и забавы» (с картинками, песенками, играми, пословицами и т. д.), выпустил сборники «Великое позорище отдохновительных и поучительных историй» (1650 – 1651) и «Великое позорище прежалостных и смертоубийственных историй» (1650) [159], содержавшие множество анекдотических и новеллистических мотивов, заимствованных более чем у семисот авторов, в том числе Боккаччо, Банделло, Сервантеса, Бельфоре, Жана Камю (де Белле), Буато, Гулара и др [160]

. Отличительная черта новеллистического материала у Харсдёрфера – его необычайная сжатость, сводящая его к основному сюжетному зерну. Большие новеллы и целые повести съеживались до одной-двух страничек. Это был своего рода каталог мотивов, а расцвечивать и разрабатывать их как бы предоставлялось светскому рассказчику, который воспроизводил «по памяти» недавно прочитанную или лучше всего услышанную занимательную историю, а то и был ее очевидцем. Харсдёрфер сопровождал каждую новеллу назидательным вступлением и заключением, нередко притянутым без внутренней связи с содержанием. Это были как бы светские «притчи», подобные «примерам» барочной католической проповеди. По-видимому, через посредство Харсдёрфера к Гриммельсгаузену и пришли некоторые мотивы Банделло и Сервантеса, а возможно, и других новеллистов. Заимствованный литературный материал Гриммельсгаузен перерабатывает в народно-реалистическом плане, вносит бытовые и сказочные черты, дополняет своей фантазией. Подхваченные из разнородных источников отдельные детали, мотивы, даже целые эпизоды подчинены общему художественному замыслу.

Заимствованные мотивы вступают в сложное взаимодействие со всей художественной тканью произведения, дают толчок для дальнейшего фабулирования. Гриммельсгаузен осложняет и оживляет фабулу реалистическими подробностями, вводит новые персонажи. Он не «нанизывает» мотивы на героя, как в плутовском романе, а придает им индивидуальную, чаще всего ироническую окраску. Его живое воображение, талант и темперамент народного рассказчика сообщают повествованию единство и реалистическую убедительность.

8. Сюжет и историческая действительность

«Симплициссимус» воспринимается на грозном фоне Тридцатилетней войны, опустошившей Германию, подорвавшей социальные силы бюргерства и крестьянства, вызвавшей упадок экономики и культуры. Если обратиться к историческим свидетельствам, официальным документам, донесениям и реляциям, частным письмам и воспоминаниям современников, то вся Германия представляется сплошным зачумленным пепелищем. Повсюду встречались обезлюдевшие города и выжженные деревни. Поля поросли кустарником или превратились в болота. Плотины и водоотливные канавы разрушены и приведены в полную негодность. Многие деревни, в особенности в Тюрингии и Гессене, вымерли или были брошены, исчезли с лица земли. И только руины церквей еще напоминали о том, что здесь некогда кипела жизнь. Запуганные одичавшие крестьяне укрывались в лесах, питались травой и падалью. Они утратили почти весь сельскохозяйственный инвентарь и возвратились к примитивным формам земледелия, лопате и мотыге. Домашний скот стал редкостью, но неимоверно расплодились волки, которые стаями забегали даже в города. Недаром в то время сложилась пословица, что «волки жили в домах, а люди в лесах» [161]

.

В городах свирепствовали голод и повальные болезни. Смертность в некоторых местностях в несколько раз превышала рождаемость. Горожане так обнищали и все их имущество так обесценилось, что в 1642 г. бюргер одного маленького городка в Силезии сменял свой дом на пару сапог. «Иные дома столь долго простояли необитаемыми, – писал хронист из Нидернгаузена, – что на очагах повыросли вишневые деревья, проросли через трубу и разметали над крышами свои сучья и ветви». В Саксонии во Фрейберге, славившемся своими серебряными рудниками, к 1640 г. из 1700 домов уцелело едва 500, а в его окрестностях 15 местечек исчезло вовсе. Торговля, в особенности заморская, захирела, промышленность и ремесла пришли в упадок. В Хемнице из 6000 ткачей едва сохранилось 500, и больше 2000 домов пустовало. Любек утратил большинство торговой флотилии. Рудники и шахты были повсюду заброшены [162].