Символика еды в мировой литературе

Скажите, пожалуйста, что, по-вашему, символизировало седло барашка Форсайтов?

Ну, братцы, я так глубоко не залезал в это дело.

(смех в зале)

Но, понимаете, какая штука: честно вам скажу, я не люблю «Сагу о Форсайтах», я гораздо больше люблю «Конец главы», где, по крайней мере, во втором томе поставлена действительно серьезная проблема: имел ли он право отречься от христианства ради спасения своей жизни? Но там еды нет. А вот что касается седла барашка, мне видится вот что: баранина вообще для англичанина – это очень серьезная вещь. Это символ мужественности. Баранья похлебка, часто с чеснокоме, почти как у итальянцев, жареная баранина, бараний стейк. Мы уж не стали об этом говорить, но вспомните рассказ Моэма «Ланч», где к нему приехала поклонница и он рассчитывает ее угостить, а у него осталось на полмесяца сколько-то гиней, и он рассчитывает съесть простую телячью или баранью котлету. Это символ суровой простоты. А ей надо чего-то утонченного, ей надо лосося, ей надо персик… И он потратил всё. У него даже не хватило на чаевые. И последняя фраза: «But I have had my revenge at last. Today she weighs twenty-one stone. («Теперь я отомщен, она весит 300 фунтов»). Утонченная еда в английском понимании всегда противопоставлена простой, грубой, надежной пище. Баранья котлета – вот пища писателя! И тогда у него будет мужественный стиль. Так что, видимо, седло барашка у Форсайтов играет некоторую роль отсылки к воинственной традиции, к аристократической доблести. Хотя, убей меня Бог, я не помню, что Сомс ел. Совершенно это ушло. Я помню, кого он…

Устрицы, спаржа…

Ну, об устрицах мы уже говорили. С устрицами понятно: Ирэн, все дела… Насчет спаржи – вот здесь сложно. Мы думаем, что спаржа – это что-то утонченное. Но спаржа – это, по-моему, абсолютно обычная еда для XIX века. Если помните, в начале «Денег» у Золя главный герой, поскольку у него очень туго со средствами, заказывает спаржу. Это, может быть, по нашим временам какая-то безумная экзотика, а тогда это самое простое дело.

В вашу довольно-таки стройную систему, по моему мнению, можно вписать не художественную, но очень популярную в свое время книгу «О вкусной и здоровой пище»?

Действительно, очень интересно. Книга «О вкусной и здоровой пище» важна не как текст художественный, а как артефакт, как примета нашего детства. У всех она была пухлая от вписанных туда рецептов и вложенных листков календарей с кулинарными секретами. Конечно, эта книга, изданная под контролем Микояна, знаменует собой наступившую оттепель гораздо отчетливее, нагляднее, чем в политике. Людям стало можно задумываться о вкусной пище. Стало понятно, что вкусно есть – это добродетель. Ведь эта книга с ее знаменитым тисненым – либо зеленым, либо кремовым, шоколадным переплетом – появилась одновременно с первыми дачными участками в 1954–1955 годах. Это уже означало, что немножко можно. Немножко можно своего, немножко можно крыжовник. Она такой же артефакт, как «Подарок молодым хозяйкам» Елены Молоховец, в котором, как вы помните, советы в духе «отжимки отдайте на кухню людям» и есть самая характерная примета времени. Вкусный обед за полчаса. Скажите прислуге взять в погребе то-то и то-то – и будет у вас вкусный обед за полчаса. Книга «О вкусной и здоровой пище» могла бы иметь подзаголовок «Голь на выдумки хитра». Это способность из простейших продуктов сделать вкусное. И я помню, что эта книга во многих советских домах, в том числе нашем, была серьезным руководством в жизни. Она, как вам сказать, для советского человека во многом метафизична, потому что стало понятно, что заботиться об уюте, комфорте, вкусе, эстетике, – это не последнее дело. Коммунист 1920-30-х годов считал буржуазным даже сервиз, считал буржуазной полированную мебель. А тут оказывается, что правильно разложить картофель, правильно вычистить и замочить сельдь (если помните, ее замачивали в заварке), правильным образом изготовить винегрет – это вовсе не второстепенно. От этого зависит дизайн жизни, ее иконика, ее изобразительный ряд. Книга «О вкусной и здоровой пище» была любимым студенческим чтением, когда нечем было закусить.

(смех в зале)

Я прекрасно помню времена, когда вместо закуски (как правило, крайне скромной) просто зачитывалось на выбор то или иное блюдо. И подробно обсуждалось.

(смех в зале)

И это было очень хорошо. Книга хорошо написана, надо вам сказать. Она стилистически целостно выдержана. И главное, что она очень оптимистична. Я вообще Советский Союз люблю больше, чем то, что сейчас, за что всю жизнь и получаю. Но, помяните мое слово, это было лучше. Вот сегодня могла бы быть написана только книга о вкусной и здоровой кровавой пище, чем, собственно, мы все и занимаемся.