Син Син Мин: Книга ни о чем

Случилось так. В 1857 г. в Индии произошла революция против англичан. Однажды ночью саньясин просто проходил по улице, но он не знал, что это был военный лагерь. Поэтому его схватили, а он хранил молчание тридцать лет. Когда полиция схватила его и англичане спросили: «Зачем ты здесь ходишь? Это запретная зона, сюда нельзя входить без разрешения»,— он просто стоял, ибо не мог говорить. Тридцать лет он не говорил, так что же делать? И он не писал, не использовал никаких коммуникаций.

Они подумали, что этот человек пытается их обмануть, ибо он не выглядел глупым человеком, он был очень умен. Выражение его глаз, то, как он стоял. Он был красивым человеком. Он не был дураком или идиотом.

Поэтому они сказали ему: «Ответь нам, иначе мы застрелим тебя». Но он стоял так же молча, поэтому они подумали, что он, наверно, шпион и просто притворяется саньясином

в оранжевой одежде, что он пытался что-то узнать в лагере и поэтому молчит. И они сказали: «Говори, иначе мы убьем тебя». Но он молчал, поэтому они убили его.

Он принял обет тридцать лет назад, что в своей жизни он заговорит только раз, поэтому когда его убивали, когда английский солдат убил его штыком и штык достиг его сердца, он произнес только одно слово. Это основа, главная основа восточного понимания мудрости; это слово из Упанишад. Он сказал: «Тат твам аси» — «то есть ты», и умер.

Вы есть также то — единое. Убийца и убитый едины, так зачем волноваться? Зачем принимать точку зрения? Почему бы не раствориться в другом? Ведь другой — это тоже я; и другой, и я есть также и то — только одно существует.

Никто не мог понять, что он говорил, ибо он произнес слово на санскрите: «тат твам аси».

Но качество умершего человека было таково, что даже убийцы осознали, что сделали что-то плохое. Потому что они никогда не видели шпиона, умирающего так. Шпион — это просто шпион; но блаженство и энергия, которые высвободились, когда этот человек умер, были огромны. Каждый в лагере почувствовал, будто внезапно ударила молния.

После тридцать лет молчания так и должно быть, если вы произносите слово: так много энергии — тридцать лет молчания в одном слове, «тат твам аси», оно стало атомным, оно взорвалось. Все люди, даже спавшие в палатках, почувствовали, что нечто произошло, но уже было слишком поздно. Тогда они пошли искать брамина, чтобы узнать, что сказал саньясин.

И они узнали, что он сказал предельное: «то есть ты» — «тат твам аси»» — существует только одно.

Всегда, когда вы сталкиваетесь со смущением, сомнением, разделением, конфликтом; всегда, когда вы просто собираетесь выбирать что-то, вспомните: «не два». Сделайте это глубокой мантрой, постоянно звучащей внутри вашего существа. Но помните: это должно быть сделано с пониманием, с осознанием, иначе вы можете говорить «не два, не два, не два» — а продолжать делать «два». И они станут отдельными двумя вещами, они никогда не встретятся.

Это то, что я подразумеваю, когда говорю «механически». Механическое означает, что на одном уровне вы говорите прекрасные вещи, а на другом продолжаете делать все безобразные вещи. На одном уровне вы говорите, что каждый божественен, а на другом вы остаетесь «я» — борющимся, насильственным, агрессивным.

Агрессия не только в войне, не только в том, что вы убиваете человека. Агрессия так тонка, что она даже в ваших жестах. Вы имеете внешность, и если вы разделены на «я» и «ты», ваша внешность агрессивна.

Я слышал, однажды случилось так, что заключенного привели к надзирателю тюрьмы, а этот заключенный был идеальным. За пять лет на него не было ни одной жалобы, и тюремное начальство подумывало об его освобождении. Он был убийцей и провел в тюрьме всю жизнь, но пять последних лет он был таким хорошим заключенным, таким примерным, что каждый год получал приз лучшего заключенного. Но неожиданно он бросился на своего соседа по камере и сильно избил его, поэтому его и вызвали.

Даже надзиратель был удивлен и спросил: «Что случилось? Ведь пять лет мы наблюдали за тобой, и я никогда в жизни не видел такого хорошего, тихого и послушного заключенного, как ты. Мы даже думали о твоем освобождении. Что теперь вдруг произошло? Зачем ты бросился на соседа по камере? Зачем ты начал его избивать?»

Человек стоял с опущенной головой, очень смущенный. И он сказал: «Это произошло потому, что мой сосед по камере сорвал листок календаря, а была моя очередь».