Синдер & Элла

Во мне поднялась буря противоречивых эмоций. Во-первых, слова Джульетты шокировали меня. Мне никогда не приходило в голову, что я ужасно себя веду. Может быть, Джульетта преувеличивает, пытаясь защитить родителей? Но если она права… Это на меня совсем не похоже. Я никогда не обращалась так с другими людьми. Всегда считала себя доброй. И уж точно не хотела бы, чтобы меня сравнивали с таким человеком, как Анастасия.

В то же время, я ужасно разозлилась. Какое право Джульетта имела рассуждать о моих отношениях с отцом? Это вообще ее не касается. Но больше всего меня расстроило то, что у них с папой были такие отношения, о которых я лишь могла мечтать, и она говорила об этом так, как будто это естественно.

– Это неправда, – прошептала я. – Он любит тебя гораздо больше, чем родную, потому что я – его родная дочь, и он никогда меня не любил. Ты знаешь, он даже не попрощался, когда ушел? Мне было всего восемь. Я пришла домой из школы – а он исчез.

Ни записки, ни звонка – ничего. И больше я его не видела.

– Я выросла без отца, потому что мой папа был здесь, и обнимал вас, и укладывал вас спать по вечерам, и любил вас

как родных дочерей вместо меня. Расскажи мне о том, как кого-то отвергают! Как я себя, по-твоему, должна чувствовать, когда вижу, как вы все счастливы вместе? Ты хоть представляешь, как мне больно каждый раз, когда вы называете его папочкой? Как больно думать, что он любит вас по-настоящему, очень сильно любит? Я – его дочь, и он взял меня к себе только из чувства долга.

Я перевела дыхание и затолкала книги в рюкзак. Не хотелось больше продолжать этот разговор.

– Я не говорю, что у тебя нет оснований злиться, – согласилась Джульетта. – Просто ты спросила, что меня не устраивает, вот я и отвечаю. Мы были очень счастливы, пока ты не приехала. А теперь родители стали чаще ссориться, а мы с Аной почти не разговариваем – если не считать скандалов. Я понимаю, у тебя проблемы и ты себя плохо чувствуешь, но это не отменяет того, что ты делаешь несчастными всех вокруг. Ты разрушаешь мою семью.

Я встала и надела рюкзак.

– Прости меня. – Я постаралась сказать это без злобы, потому что правда почувствовала себя виноватой. – Если бы я знала, как это исправить, я сделала бы все, что в моих силах.

Я обернулась и увидела Дженнифер. Она стояла на лестнице и ошеломленно смотрела на нас с Джульеттой. По ее покрасневшим глазам было понятно, что она слышала весь наш разговор.

– Простите меня, – повторила я, проходя мимо нее.

13

БРАЙАН

КОГДА «ПЭТРИОТС» ЗАРАБОТАЛИ очередной тачдаун, я решил, что нужно еще выпить. Я пошел на кухню за очередным пивом и подумал об Элле. Она была из Новой Англии, и ей явно больше нравился бейсбол – видимо, в Бостоне любовь к «Ред сокс» впитывают с молоком матери. Но если она хоть немного разбиралась в футболе, то наверняка сейчас смеялась. Я сделал долгий освежающий глоток «Короны» и отправил ей сообщение.

Если ты фанатка «Пэтриотс», ты мне больше не друг.

Она ответила почти сразу.

Ха-ха. Не волнуйся, я не очень люблю футбол. Но если узнаю, что ты топишь за «Доджерс», мы перестанем общаться.

И тут же добавила:

А ты это к чему? Кого они сейчас обыгрывают?

Я улыбнулся. Элле было плевать на футбол, но со мной она была готова говорить о чем угодно. Я начал было набирать ответ, но вдруг осознал, что спустя три года у меня появился ее номер, и я могу просто позвонить ей.

– «Пэкерс» уступают в три тачдауна и один филдгол, – сказал я, как только она взяла трубку. – Это очень печально.

– «Грин-Бей Пэкерс»? Ты что, сырноголовый?[9]

Она засмеялась, и я снова улыбнулся. Ее смех – лучший звук во всей вселенной.

– Никогда не горел желанием нацепить поролоновую шапку в виде куска сыра, но да, я болею за «Грин-Бей».

– Почему? – спросила Элла. – Ты что, из Висконсина? Божечки, пожалуйста, скажи да! Это было бы так забавно! Скажи мне, что история про красавчика из Калифорнии – это выдумка, а на самом деле ты сын молочника[10].

Я расхохотался:

– Прости, если расстрою, но я правда родился и вырос в Лос-Анджелесе. Хотя мама живет в Грин-Бей. Она вышла замуж за ярого фаната «Пэкерс», и поскольку в Лос-Анджелесе нет футбольной команды, я стал болеть за «Грин-Бей».

– Это грустно. Знаешь, мне жаль, что твоя команда проигрывает. Держу за тебя кулачки.

– Весьма признателен.

Я вновь улыбнулся и отхлебнул пива. В соседней комнате раздался радостный вопль – мои друзья смотрели игру. Я искренне понадеялся, что это «Пэкерс» забили гол, но сейчас мне было не до того, чтобы проверять.

Я выскользнул на веранду и закрыл за собой дверь. На другом конце провода молчала Элла, и я вдруг понял, что не знаю, о чем с ней говорить.

Никогда раньше я не бывал во «френдзоне» у девушек. Сама мысль о том, что девушка может меня не хотеть, казалась абсурдной, но Элла, кажется, действительно воспринимала меня только как друга. Она спокойно могла сказать, что дорожит мной, постоянно меня подкалывала, но никогда не заигрывала, даже если я начинал флиртовать первым.