Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Принято решение работать самостоятельно. Существовало и такое мнение: что если ЦК «НСЗРиС» придет к убеждению, что дальнейшая работа бесцельна, то откажется от борьбы с советской властью. Выяснить действительное положение в России должен был Иван Терентьевич Фомичев.

Из Петрограда Фомичев получил письмо от некоего Н.В. Кано-нова, который предлагал ему приехать туда по адресу: Петроградская сторона, ул. Церковная, д. 9, кв. 2. Там он мог застать или Канонова, или некоего Н.Э. Пузуля. Предполагалось, что Фомичев возьмет с собой в Москву агента ГПУ, который явится под фамилией Бурсо-ва на квартиру Визнера по адресу: ул. Малая Лубянка, д. 12., кв. 7. Он должен заявить о себе после своего приезда в Москву, который состоится в первых числах апреля.

ИНО ГПУ сообщалось, что у Фомичева имелись очень широкие полномочия для проверки деятельности местных ячеек савинковской организации. Отъезд его из Вильно ожидался 23–25 марта. К Бур-сову предлагалось отнестись с полным доверием[106].

6 апреля 1923 г. Варшавская резидентура вновь подтвердила свою информацию в отношении Фомичева. Решение о поездке принято Философовым после его возвращения из Парижа[107].

В это время, помощник начальника 6-го отделения КРО ГПУ Н.И. Демиденко сообщил С.В. Пузицкому о стремлении антисоветских группировок перенести свои руководящие центры на территорию СССР, рассчитывая развивать борьбу с советской властью медленным и осторожным темпом, отчасти рассчитывая «на само-изжитие» партии и власти[108]

. Это предположение высказывалось по информации, полученной по результатам заседания областного комитета «НСЗРиС» в Варшаве, которое состоялось в составе Фило-софова, Клементьева, Жарина, Дорогунина и Фомичева. Оно проходило в присутствии двух секретных сотрудников ОГПУ. В ходе заседания было вынесено постановление, о создании в Москве комитета действия и пропаганды с непосредственным подчинением ЦК «НСЗРиС» на правах областного.

Иван Терентьевич указал на необходимость перенесения центра тяжести работы в Москву, куда предполагался окончательный переезд Фомичева, Клементьева и Дорогунина. Преследовалась цель: руководство стихийным антисоветским движением. Чрезвычайные виды возлагались на ожидавшуюся смерть Ленина, которая должна ускорить разложение и падение советской власти[109].

13 апреля 1923 г. Н.И. Демиденко получил из Минска от А.П. Федорова зашифрованную телеграмму, в которой сообщалось, что Андрей Павлович прибудет в Москву вместе с Фомичевым почтовым поездом, в связи с чем он просил приготовить комнату.

Крокисты приняли все меры к тому, чтобы убедить эмиссара Варшавского областного комитета «НСЗРиС» о наличии в Москве и других городах страны хорошо организованного антибольшевистского подполья. Иван Терентьевич был восхищен техникой нелегального перехода через границу, осуществленной якобы при содействии сотрудника из «Л.Д.», работающего в советской пограничной страже.

В Москве Фомичев, очутившись в обстановке искусственно созданного подполья, чувствовал себя великолепно. Он появился с польской брошюрой о связях В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого с Генеральным штабом Германии, изданной в 1919 г. в Польше, которую он собирался переводить на русский язык. В приложении к брошюре были напечатаны фотографии и фотокопии документов, якобы уличающих вождей большевиков в связях с немцами.

Вскоре Ивану Терентьевичу была устроена встреча со старым савинковским сподвижником Леонидом Николаевичем Шешеней, который к этому времени, после тщательной проверки и обработки чекистами был освобожден из внутренней тюрьмы ГПУ. Он дал подписку и стал агентом КРО ГПУ. Беседа прошла задушевно и весело.

Особоуполномоченный Варшавского областного комитета «НСЗРиС» сообщил Леониду Николаевичу, что основной его задачей является создание Московского комитета действия и пропаганды «НСЗРиС», куда на паритетных началах должны войти как представители московской группы савинковцев, так и «Л.Д.» Созданный комитет должен начать переговоры с антисоветскими демократическими организациями для включения их в савинковский союз. В связи с тем, что Варшавский комитет для «Комитета действия и пропаганды» уже не мог являться высшей инстанцией, предполагалось что он замкнется на Савинкове, которому и будет подотчетен. Фомичев передал Шешене явку и пароль к савинковцу Веселову, проживавшему в Пскове.

Совещания, отрепетированные и поставленные для Фомичева, безоговорочно доказали абсолютную правильность для КРО ГПУ метода групповой агентурной работы при особо сложных, важных и длительных разработках. В присутствии и при участии Фомичева проходили встречи, заседания и совещания с Зекуновым, Шеше-ней и другими «участниками» савинковской организации в Москве, с «членами организации Л.Д.», в роли которых выступали оперативные сотрудники КРО ГПУ и его агенты.