Синдикат

– А вызвать его никак нельзя? – спросила Беатрис.

– Ты, милая моя можешь оставить бумаги мне. Я подпишу и заверю у нотариуса свою подпись и твой экземпляр вышлю тебе почтой.

– О, дядюшка, я знала, что ты поможешь мне. – Сказав это Беатрис пожала руки Дон Пино Неро и Гере Кшатр, и направилась к автомобилю, – До свидания мои дорогие, жду Вас на мою свадьбу в Йоханнесбурге, о дате я вас извещу в пригласительном.

Племянница взмахнула рукой и умчалась в открытые ворота на своем Феррари.

– С таким неуемным темпераментом может справится только Пауло По, воин теней и никто более. – Авторитетно заявила Гера…

Глава 16

Беатрис нес Феррари на бешенной скорости по автостраде в сторону Милана. Вилла Пино Неро с каждым километром отдалялась все дальше и дальше, из ее детства в бурную и взрослую будничность, и вдруг, что-то защемило внутри, холодком отдалось там в районе пупка и защемило в горле. О, как не хотелось уходить с ее этого мирка, в котором она росла и воспитывалась на вилле, проводя все лето там среди природы и своего излюбленного воспитателя старого кузена Ренуара, которой становился для нее другом. Беатрис свернула с шоссе на обочину заглушила мотор и облокотившись на руль застыла в глубокой задумчивости. Она потеряла чувству времени, старалась прогнать предательское чувство жалости, которое вдруг стало настойчиво мешать ей вступать в взрослую совершенно летнюю жизнь. И, как вспышка света вдруг пронзает зрение ей вдруг так захотелось вновь ощутить себя маленькой беззаботной девочкой и очутится вновь на коленях у своего друга и воспитателя кузена Ренуара. Мимо проносились машины, небо сияло медью в заходящих солнечных лучах, и детство упрямо и настойчиво звало к себе вернуться еще хоть на одно мгновение в чудесную страну беззаботного мироощущения. Беатрис включила зажигание и резко развернувшись направила свой Феррари в сторону виллы Pinot Noir…

Сидя в своей каморке, Джек Ренуар пил американский виски «Jameson» и горько сетовал на свою судьбу, разговаривая сам с собой.

– О, как устроен мир? Как жестоко обошлась со мной судьба! О! О! – Ренуар схватил пустой стакан и поднес ко рту, забыв, что выпил из него виски. Он в сердцах со вздохом вернул стакан на место, взял начатую бутылку и наполнил до краев стакана виски. Затем вынул из холодильника вазочку с кубиками льда и три кубика один за другим щипцами бросал в напиток. От этого виски выплескивалось на клеёнку, образовывая лужицу на столе. Он не слышал шум подъехавшей машины к гостевому домику, куда Дон поселил слугу. Это строение стояло в уединенном месте и было построено предыдущим хозяином для приема гостей и важных встреч, где Ренуару была выделена комната на первом этаже в прихожей у самой лестницы, ведшей в комнаты на втором этаже дома.

– И надо же, мне вчера исполнилось шестьдесят лет, а сегодня я впервые ощутил настоящее чувство любви. О, какие это были мгновения счастья и, как мы любили друг друга, и там в роще оливкового сада, и среди бочек коллекционного выдержанного сто летнего вина, и снова в саду под оливой. О! Беатрис! – его глаза слезились не то от старости, не то от жалости к самому себе. Но что-то решительное вдруг шевельнулось внутри. Ренуар замер, взял стакан со стола, проливая переполненный из него виски, поднес ко рту и крупными глотками осушил до дна. Затем встал, пошатываясь подошел к шкафу. Стал рассматривать одежду внутри. Отыскав галстук примерил к рубашке, испачканной пролитым из стакана напитком, и с галстуком в руке вернулся к столу. Затем взобрался в домашних тапочках на стол и начал привязывать галстук к люстре. Когда с этим было покончено, Ренуар из свободного конца галстука смастерил себе петлю и продел в нее шею. Затем стал ногой искать место на столе, чтобы выбить стол из-под ног. Но стол стоял, прочно не сдвигаясь с места. Он устал от напряжения своих истерзанных переживаниями своей несчастной любовью сил. Стал искать глазами, что поставить вместо стола, не снимая петли с шеи, но взгляд почему-то не хотел отрываться от недопитой бутылки виски, и он в истерике сорвал из люстры галстук, чашечка внутри которой находилась лампочка слетела и разбилась рядом со столом, а галстук повис у Ренуара на шее. Он осторожно слез со стола на стул и ступил на пол. Затем налил себе виски в стакан и допил бутылку до конца. И уже в пьяном состоянии вдруг увидел, что на колени к нему взбирается Беатрис. Он в беспамятстве схватил свою драгоценную ношу и отнес на свою постель. Утром он обнаружил себя абсолютно голым в своей постели с улыбающейся кузиной, которая расплавляла его взъерошенные волосы на его голове и была в одной ночной розовой рубашке из полупрозрачного китайского шелка.

– О, какое чудесное наваждение – это видение! – воскликнул восторженно Ренуар, не взирая на острую головную боль и приступы истошной тошноты, которые скрашивала своим присутствием Беатрис…

– Гера, ты еще спишь? – вошел в спальню Дон.

– Да не совсем, а что ты делал в такую рань? – сонно спросила жена.