Синдром Фредди Крюгера

— В том-то и дело, — согласился старик. — Убивала ли Фиона? Если убивала, то как и чем? Ведь всем жертвам она существенно уступала в физическом развитии.

— Убийства действительно происходили ночью? — поинтересовался Стефан.

— Во всяком случае, после захода солнца…

— А шум? Шериф услышал странный шум, когда агенты вошли в дом?

— Металлические… щелчки. Что-то в этом роде. Звук напоминал пощелкивание садовых ножниц. Или бряцание лезвий… Несколько тупых ножей в доме обнаружили. На кухне.

— Кто родители девочки?

— Мать была медсестрой, отец мелким бизнесменом. Они погибли через три года после рождения Фионы. Автокатастрофа. Фиону воспитывала бабка. Родителей девочка не помнит. Психических заболеваний в семье не было.

— Обычный здоровый ребенок… — удивился Стефан. — И такие убийства?!

— Поразительный случай, — согласился старик.

Стефан вспомнил убогое убранство палаты, решетки на окнах и улыбающуюся девочку. Фионе предстояло провести здесь всю жизнь. Он вздохнул.

— И как это объяснить? — спросил Стефан. — Неужели вы считаете, что ребенок мог совершить эти убийства?

— Да, считаю, — ответил старик. — Больше того — я уверен в этом. Убивала Фиона, вернее, нечто сокрытое в ней. Я наблюдаю за Фионой уже два года. У меня возникла интересная теория. Увы, пока бездоказательная…

Старик внимательно посмотрел на Стефана, как бы колеблясь, стоит ли продолжать.

— Да, я слушаю, — заверил Стефан. — Я поклонник Стивена Кинга и паранормальных небылиц.

— Синдром Фредди Крюгера, — почти торжественно объявил ординатор. — Не напрягайся Стефан, его не существует в учебниках.

— Вы смотрели этот фильм?

— Кое-что слышал, видел отрывок, но после знакомства с Фионой посмотрел фильм целиком. «Кошмар на Улице Вязов». Я, вообще-то, Фома неверующий и мистические предрассудки мне чужды. Но уж больно все напоминало мрачную голливудскую поножовщину.

— Нечто сокрытое в ней, — повторил Стефан. — И вы стали изучать ее сон?

— Совершенно верно. Мне даже не пришлось снимать новые энцефалограммы. В федеральном центре Фиону обследовали с беспримерной тщательностью. Девочку разобрали по молекулам…

— Гены жестокости, насилия? — спросил Стефан. — О них столько шума в последнее время.

— Хромосомный набор в полном порядке. Никаких генов агрессивной личности. Тестирование не определяет у девочки склонности к аномальному поведению. Даже во сне, когда сознательный контроль отсутствует, никаких отклонений. Фаза быстрого сна, фаза медленного сна. Казалось бы, полная норма. Но мне показалось странным, что Фиона не видит снов. Вернее, не помнит их. Я стал проецировать кривые энцефалограмм друг на друга и в трех случаях заметил на некоторых зубцах еле приметную «рябь». Мне показалось странным, что «рябь» возникает всегда в три часа ночи и только в полнолуние.

— Три часа ночи — час Быка! — вспомнил Стефан.

— Да, мрачное время. И потом, эти лунные циклы… Я сверился с астрономическим календарем. «Рябь» становилась видимой, когда луна в ночном небе полностью округлялась. И я стал дожидаться очередного полнолуния…

Стефан вопросительно смотрел на ординатора. Он ждал продолжения. Стефан тоже был Фомой неверующим, но эта история его заинтриговала.

— Увы, меня ждала неудача, — сообщил старик. — Три полнолуния подряд я приезжал в клинику часам к двум ночи и до утра наблюдал за Фионой. Я не обнаружил ничего странного. Да, на мониторе энцефалографа появлялась «рябь» — но не более. И я забросил наблюдения, пока не догадался однажды отменить Фионе антибредовые препараты. Негласно, конечно же… Я подменил капсулы безобидным мозговым энзимом, а когда Луна опять округлилась, к трем часам ночи был возле палаты Фионы. Там в двери есть глазок и специальная ниша для подачи пищи. Ниша действует по принципу клапана, а прозрачная перегородка в ней поднимается только снаружи. Стекло очень толстое, разбить или выломать его практически невозможно. Я приволок стул, уселся перед дверью и стал наблюдать за Фионой через это прямоугольное отверстие. Вероятно, я… вздремнул. Фиона исчезла! В каждой палате горит ночник. Света вполне достаточно, чтобы различать предметы внутри. Одеяло валялось на полу, а койка была пустой! Фиона могла находиться сейчас в углу возле двери. Я пододвинулся к краю ниши. Возле душевого блока мелькнула тень, потом послышалось металлическое… бряцание. Так звенит связка ключей. Или садовые ножницы! Я вспомнил, было, рассказ шерифа о странном металлическом звуке в доме Фионы, когда раздался сильнейший удар в дверь. Видишь, Стефан, эти оспины у меня на лбу и щеках? Осколки «небьющегося» стекла вонзились мне лицо, а в нише я увидел мозолистую ладонь лесоруба и множество… ножей. Да-да, это были острейшие металлические лезвия. Они возникали из конечных фаланг пальцев. «Указательное» лезвие дернулось вверх, но я успел отшатнуться, и удар пришелся по подбородку. Опоздай я на долю секунды, и мой труп нашли бы здесь, возле тринадцатой палаты — в луже крови и с перерезанным горлом!

Ординатор ослабил галстук и расстегнул воротник. На его шее Стефан увидел белесоватый шрам.