Синдром Гучкова

— Любопытно, в какой из демократических стран возможно печатать в прессе разговор родственника главы государства с другими заговорщиками о том, как и когда главу этого самого государства пристрелить? Смешно, а? Ладно, что будем делать, дабы отстоять вашу линию?

Сказал так потому, что, любя Путилова, тем не менее даже ему не считал возможным открывать все то, что держал в голове. Никаких записей имен, телефонов, адресов; да здравствует память, высшее таинство заговора, который лишь и может подвигнуть уснувшее общество к такому изменению ситуации, когда не будут страшны ужасы «технико-финансово-экономических обеспечений». Господи, но отчего Запад смог так легко воспринять рацио?! Почему он выявил его в себе?! Утвердил во всех гражданах и подданных?! А мы бежим от рацио, как от огня! И сколько веков уже?! Что должен сделать промышленник в Англии, Америке или той же крошечной Бельгии, дабы поставить новый завод или создать фирму? Одно лишь: получить банковскую гарантию и согласие муниципалитета! И все! Никаких «технических обеспечений»! Отчего же мы столь несчастны и спасения не видно?! Почему полчища чиновников должны разрешать смелость мысли и разумность поступка? Почему?! Видимо, главная страсть истинных хозяев России, пришедших с матушкой Екатериной из германских земель, — страсть к порядку — выродилась в самопожирающую рутину, раздавленная громадностью полученной ими территории, — пойди, загони ее в отчетность! И не надо бы! По-американски бы каждому штату и городу — свобода управления самим собою. Что?! Да разве российский абсолютизм («исчо» вместо «еще», очень по-русски!) мог позволить такое?! Сам держу — вот смысл нашей монархии; но ведь будь у нашего орла не две головы, а тысяча, все равно за всем не уследить!

— Есть два выхода, — ответил Путилов, закурив длинную папиросу дорогого египетского табаку, — и оба скандальны: или обращаюсь со встречным иском против германских шпионов, свивших себе гнездо в наших министерствах, или иду на процесс... Станочную линию останавливать не буду.

Гучков кивнул:

— Я с вами. Если Думу не разгонят — что, кстати, весьма вероятно, ибо Протопопов мечтает о диктатуре, — учиню скандал. А коли посадят под домашний арест или вышлют на Кавказ, найдутся люди, которые примут мое знамя. Но интервью готовьте, послезавтра будем давать в номер — сразу, как закончите «мировые» переговоры.

Путилов достал из кармана диковинную французскую шоколадку:

— Это от меня вашей нежной доченьке, Веруше...

...Гучков сказал шоферу везти себя в «рабочий комитет» — его детище, сам подбирал кандидатов, чтобы оторвать цвет мастеровых от радикальных партий, включить в работу, так нет же, арестовали; понятно, на место арестованных членов тут же делегировались новые.

Самым резким из собравшихся был все тот же Абросимов — успел, видимо, подготовить народ после выступления Милюкова на недавней встрече.

— Мы не подачек ждем от правительства, а уважения к нашим требованиям! Контролеры из ревизионных комиссий не скрывают, что премии нам урежут в три раза, запретят платить сверхурочные, обрекут на форменный голод! И не надо нас уговаривать, господин Гучков! Хватит одного Милюкова! Товарищи рабочие, у нас теперь один путь — на баррикады!

— Ну и что это дает? — Гучков сдерживал себя, старался не сорваться на отчаянный, полный трагического бессилия окрик. — Кровь? Немецкую оккупацию? Обещаю, что завтра все ведущие газеты выйдут со статьями против душителей-контролеров. Да, вы правы, нынешнее правительство изжило себя, мы имеем дело с растерявшимися истуканами, которые не имеют ничего реального, что можно было бы предложить не только рабочему люду, но и крестьянству, солдатам, путейцам! Вы же знаете, что мы самым активным образом боремся за создание ответственного перед Думою министерства — с ясной программой, которая немедленно поведет к тому, что лавки будут полны товарами!

— Хватит нас завтраками кормить! — Абросимов был неукротим, рвал ворот косоворотки. — Наелись господских завтраков, силы от них нет! Кто за мою резолюцию — «вперед, на баррикады», — прошу голосовать!

— Тогда идите первым, — сказал Гучков. — Примите жандармскую пулю на глазах у ваших товарищей! Что-то, как я погляжу, те, которые особенно громко кричат, на поверку прячутся за спины друзей! Призыв идти на баррикады, когда наступает немец, — измена!

— А на голодный паек нас сажать — не измена?! А кто сажает?! Немец?! Нет, свой, русский барин! Он и есть главный изменник!

— Я, по вашему мнению, барин, — ответил Гучков, — но почему же тогда стою на стороне рабочих?

— Товарищи, — яростно выкрикнул Абросимов, — довольно с нас демагогии! Наслушались! — обернулся к Гучкову. — Вы небось в очереди за хлебом не стоите?! А вот постойте-ка на морозе, постойте!