Синдром Кандинского

— Да, порядок, — от усердия высунув кончик языка, ответил Толстиков. Ему все время приходилось следить за движением губ и потом писать. И голова терпеливо ждала, когда он закончит, чтобы продолжить диктовать.

— Тогда давай дальше. Милая Надюша, не знаю, успею ли завершить письмо до конца, поэтому начну с главного, с того, что хоть как-то облегчит твою многострадальную жизнь. У меня есть небольшие сбережения, которые я храню дома. После того, как один за другим закрылись несколько банков… суки. «Суки» не пиши, — спохватилась голова.

— Да-да, я понимаю, — внимательно следя за движением губ, ответил Сергей Павлович.

— …несколько банков, — повторила голова, — я стал хранить деньги в книгах. Во втором томе полного собрания сочинений Николая Васильевича Гоголя лежат двести рублей. Возьми их, это тебе. В третьем томе полного собрания сочинений Ивана Алексеевича Бунина…

Его Алексеевичем зовут?

— Да, кажется, — неуверенно ответил Толстиков, и голова продолжила:

— …лежат еще триста рублей. И их возьми. В пятом томе Большой советской энциклопедии ты найдешь еще восемьсот рублей. А в первом томе «Библиотеки отечественной фантастики» я спрятал целых две тысячи. Но и это еще не все, моя дорогая жена. В восьмом томе «Памятников философской мысли» хранятся двадцать долларов США, а в двенадцатом томе собрания сочинений Чейза ты обнаружишь еще пятьдесят долларов. Это все тебе.

— Хорошая у тебя библиотека, — не удержался Сергей Павлович, и голова с грустью, но и не без гордости заметила:

— Была у меня. Слушай, почеши нос, а то, сам видишь, нечем.

— В каком месте? — перестав писать, спросил Толстиков, потому что нос у головы был значительных размеров и занимал едва ли не большую часть лица.

— Самый кончик, — сказала голова и для убедительности скосила начинающие желтеть глаза к носу.

— Это к пьянке, — не подумав, усмехнулся Сергей Павлович. Он осторожно поскреб указательным пальцем кончик носа. При этом ему так хотелось сделать умирающей голове что-нибудь приятное, что он немного перестарался. Голова качнулась и едва не скатилась с кучи мусора вниз.

— Какая же теперь пьянка? — одними губами проговорила голова. — Все, отпился.

— Ничего-ничего, — не зная, чем еще утешить несчастного, сказал Толстиков и участливо добавил: — Пишем дальше?